Глухие бубенцы. Шарманка. Гонка

Расчистив стол от писем, он открывал нижний ящик и погружался в созерцание зеленого карамельного петуха. Петух, хвост которого все еще не был заклеен пищевым клеем, как бы перебрасывал от Оскара к Ирис волшебный телепатический мостик.

Встречаясь, они старались избегать традиционных увеселительных мест. Однако не всегда им это удавалось. Холод загонял их в какое-нибудь кафе или ресторан, где было шумно и людно. В худшем случае они, держась за руки, сидели в кино. Внешне все складывалось так же, как с Эрикой, Анникой, Вийвикой, Марикой и прочими. И все же раньше, посещая с кем-то из них эти же самые кафе, Оскар тихонько садился куда-нибудь в уголок, стараясь не бросаться в глаза, и время от времени посматривал по сторонам, боясь, не увидел бы его кто. Теперь же, приходя сюда с Ирис, он с величавой медлительностью поднимался по лестнице. Как-то раз Ирис даже обратила внимание на эту торжественную поступь и сказала:

— Мы маршируем, как на коронации.

И в следующий раз:

— Как бы не оступиться на этой лестнице, ведущей в небо.

Эти заурядные лестницы, где под ногами скрипел песок, Ирис умела одной фразой сделать праздничными и нарядными. Впрочем, безоблачное и спокойное настроение не всегда сопутствовало ей. Иной раз она пускалась с Оскаром в пространные рассуждения.

— Интересно, — сказала она недавно и проницательно посмотрела на Оскара. — Интересно, сколько это будет продолжаться? Чем кончится? Скоро ли настанет момент, когда я почувствую себя лишней?

— Никогда, — попытался успокоить ее Оскар.

— Нет, — заспорила Ирис. — Ты меня не понял. Я не. думаю, что уже надоела тебе. Я сказала это не потому, что меня мучает какой-то дурацкий призрак ревности. В иные минуты меня охватывает странное беспокойство, я начинаю думать, что больше не подхожу к данной ситуации или к данному человеку. До сих пор никак не могу побороть рецидивы этого чувства. После окончания средней школы я уехала учиться в другой город, но не потому, что меня влекло туда. И работу часто меняла, решив вдруг, что я там лишняя. Возможно, меня подгоняет страх где-то задержаться на всю жизнь. И в то же время я завидую людям, способным остаться где-то или с кем-то навсегда. В чем-то они постоянны или, по крайней мере, думают, что постоянны.

Оскару не все было понятно в рассуждениях Ирис. Под действием каких-то внутренних побуждений Ирис порывалась разрушить достигнутое спокойствие и равновесие, поколебать состояние стабильности. Оскар тоже вечно искал чего-то нового, но всегда с твердой целью — обрести покой. Если Ирис предупреждала возможное пресыщение, то у Оскара отправной точкой его поступков являлось именно пресыщение.

Оскар продолжал разглядывать пышный хвост карамельного петуха, когда внезапно его пронзила ошеломляющая догадка: неужто Ирис считает его постоянным? Странно, что она не имеет ни малейшего представления о его многочисленных приключениях. Ирис, которая ему ближе, чем Агне, знает о нем гораздо меньше Агне.

В тот вечер они с Ирис поехали в кафе, где в кадках росли пальмы и журчал фонтан.

Играла тихая, убаюкивающая музыка. Никакие заботы не тревожили, жизнь сулила радости, напротив сидела прекрасная Ирис — во всяком случае, Оскар считал ее прекрасной, тут он ничуть не отличался от всех остальных влюбленных. Вечер обещал сложиться особенно. Оскар хотел услышать от Ирис слово «да». В УУМ'е уже давно поговаривали о квартире, которую выделяют их учреждению. Оскару нужно было твердое согласие Ирис, чтобы выдвинуть свою кандидатуру. Он верил: Луклоп благосклонно отнесется к его заявлению. В этом смысле даже хорошо, что шеф в свое время застиг их в рабочем кабинете УУМ'а. Таким образом, он был заблаговременно подготовлен к просьбе Оскара.

Созревшая мысль придала Оскару силы. Пришло и его время совершить по-настоящему мужской поступок. В его теперешней семье проблемы такого рода всегда решала Агне. Что касается его бывших приятельниц, то Оскару очень быстро начинало все надоедать, если отсутствовали благоприятные условия для общения. Не мог же мужчина, достигший среднего возраста, мириться с тем, чтобы сидеть на скамейке в парке. И то, что в отношениях с Ирис он довольствовался столь малым, еще раз подтверждало исключительность и неповторимость для него этой женщины.

Вполне сносная жизнь с Агне в продолжение нескольких лет объяснялась именно тем, что после окончания института они поселились в просторной квартире, оставшейся от ее родителей.

Оскар вздохнул. Это воспоминание было сейчас совершенно неуместным.

Он сосредоточился и стал думать о положительных качествах своего характера. Он знал, что от этих мыслей лицо его в ответственный момент обретет необходимую одухотворенность, а глаза начнут излучать тепло.

Оскар в упор смотрел на Ирис. Она немного отодвинулась, на щеках выступили пятна. Вероятно, она догадывалась, какой решительный разговор намерен повести Оскар.

— Мы уже столько времени знакомы, — пробормотал он.