Глухие бубенцы. Шарманка. Гонка

Начало получилось отнюдь не торжественное. Оскар сделал паузу. Что-то, оказавшееся в поле его зрения, отвлекло внимание. Ему было жаль отвести от Ирис свой одухотворенный взгляд, но не сделать этого он тоже не мог. Оскар протер очки и оглянулся. Нет, вероятно, ему померещилось.

Он был бы поражен значительно меньше, увидев на пальме раскачивающихся обезьян.

Но, к сожалению, никакой ошибки не было — под одним из дальних тропических деревьев сидел Пярт Тийвель с Керту.

Оскар от волнения облизнул губы и закрыл глаза, чтобы прийти в себя.

Выражение его лица изменилось. Он весь напрягся, и его состояние передалось Ирис. Она тоже обратила внимание на пару, приковавшую взгляд Оскара.

— Гляди-ка, ему стало скучно. И где только он разыскал такую милую невинную птичку?

Несмотря на сердцебиение, Оскар попытался трезво оценить обстановку. Птичка, то есть его дочь Керту, без сомнения выглядела прелестно. Белая блузка подчеркивала цвет лица, свои длинные волосы Керту уложила в какое-то фантастическое многоэтажное сооружение.

Чей это мог быть маневр?

Агне?

Неужели она действительно была способна на такое свинство? Но ведь она ничего не могла знать об Ирис, еще меньше о ее муже.

Пярт Тийвель?

Кто же еще! Значит, он с самого начала следил за ними и ловко все вынюхивал. Как это ему удалось? Впрочем, ничего удивительного. Ведь они с Ирис появлялись всюду совершенно открыто. Более того, они поднимались по лестницам кафе, будто шли на коронацию.

— Не разглядывай их так, Пярту станет неловко.

В этот момент Оскар почувствовал к Ирис неприязнь, чтобы не сказать больше. Она будто бросила тень на Керту. Хотя и непреднамеренно, так как не могла знать, что с Пяртом сидит дочь Оскара. И все же слова Ирис больно задели его.

Зачем было Тийвелю разыгрывать этот фарс? Оскар не понимал. Сам он, например, после единственного романа Агне никогда не интересовался, куда ходит жена. Или он попросту думал, что ни на что особенное Агне не способна, что у нее отсутствует необходимая фантазия? К тому же у женщин часто бывает довольно сильно развит инстинкт сохранения семьи, какая бы плохая она ни была.

Но почему Керту пришла с Тийвелем? Что заставило ее сделать это?

18

скар решил серьезно поговорить с Керту. А подходящего случая все не было. Подкарауливая удобный момент, Оскар вечерами торчал дома, но тут же постоянно вертелась Агне.

В конце концов ему стало невмоготу без Ирис, и они встретились. В дальнем углу кафе снова сидела Керту в обществе Пярта Тийвеля. На сей раз Оскар наблюдал за этой чертовой парочкой лишь уголком глаза. К счастью, Ирис их не заметила. Оскар подумал, что, назови она Керту еще раз птичкой, он не совладает со своим гневом и обязательно швырнет об пол чашку или какой-нибудь другой бьющийся предмет.

Хотя Ирис держалась в тот вечер на редкость скромно и в глубине ее глаз мерцал чарующий и манящий огонек, Оскар был не способен насладиться исходившим от нее покоем. В прошлый раз, когда они с Ирис заметили Пярта Тийвеля и Керту, в голове у Оскара словно прозвучал удар гонга, надолго выведя его из равновесия. Это ощущение не проходило. Оскар до сих пор не сказал Ирис самого главного. Но сейчас у него не было для этого соответствующего настроения и душевного подъема.

В те мгновения, когда Пярт Тийвель и Керту не попадали в поле зрения Оскара, он со злорадством думал, что Ирис осталась совершенно равнодушной, увидев своего мужа в обществе незнакомой девушки. Оскар истолковывал эту, пожалуй, даже противоестественную инертность Ирис лишь в одном плане: выходит, он, Оскар, значит для нее гораздо больше, чем Пярт. Лицо Ирис ни разу не исказила гримаса ревности.

Сам он когда-то относился гораздо ревнивее к мимолетному роману Агне. Оскар усмехнулся — гляди-ка, он до сих пор внушает себе, что у Агне был именно мимолетный роман. Будто кто-то может стоять рядом и предельно точным аппаратом измерять глубину чувств и отношений.

Вообще-то такая машина для измерения чувств вполне пригодилась бы. Она могла бы стоять во всех бюро ЗАГС. Служащие прикрепляют к телу жениха и невесты соответствующие датчики и измеряют накал чувств. Не было бы потом мучительных разводов, детей с искалеченной душой, без отца и матери.

Если такой аппарат еще нигде — насколько было известно Оскару — не изобретен, то сигнализационная система, работающая быстро и точно, уж наверняка имеется. Нельзя считать случайностью то, что Керту и Тийвель снова находились в том же кафе, где сейчас сидели они с Ирис. Черт его знает, каким образом в наши дни удается организовать такую слежку.

Оскару стало жутковато, его бил озноб.