Глупость или измена? Расследование гибели СССР

Заявив, что в последние годы наметилось замедление темпов развития советского общества и отставание от ведущих стран мира, генсек поставил вопрос о необходимости переломить названную тенденцию. Провозгласив в качестве главной стратегической задачи партии — «ускорение темпов роста», он предложил сосредоточить усилия на двух проблемах: «интенсификации экономики» и «ускорении научно — технического прогресса» [59]. По сути дела это было повторение того, на что Л.И. Брежнев обращал внимание ещё в 1969–1971 гг. [60]

Вспоминая доклад М.С. Горбачёва, А.Н. Яковлев писал, что это был «двуликий Янус», поскольку, с одной стороны, в нём говорилось «о строгой преемственности курса на социализм», с другой — «о необходимости перестройки существующего бытия» [61]

.

Действительно, поклявшись в намерении следовать решениям XXVI съезда, М.С. Горбачёв далее заявил: «В ленинском понимании преемственность означает непременное движение вперёд, выявление и разрешение новых проблем, устранение всего, что мешает развитию» [62].

Отметив далее, что «жизнь и динамизм диктуют необходимость дальнейших изменений и преобразований, достижения нового качественного состояния общества», он назвал основные направления, по которым следовало двигаться дальше: «Это прежде всего — научно — техническое обновление производства», «совершенствование общественных отношений», «глубокие перемены в сфере труда, материальных и духовных условий жизни людей», «активизация всей системы политических и общественных институтов, углубление социальной демократии» [63].

Комментируя своё выступление на апрельском Пленуме 1985 г., М.С. Горбачёв пишет: «Нужно было менять саму систему руководства экономикой, оставить на долю верхних эшелонов социально — экономическую и научно — техническую стратегию, а всё остальное передать на усмотрение производственных коллективов» [64]

.

В связи с этим «выдвигалась идея децентрализации управления экономикой, расширение прав предприятий, внедрение хозяйственного расчёта, повышение ответственности и заинтересованности трудовых коллективов в конечных результатах своей деятельности». Намечались «глубокие перемены в сфере труда, материальных и духовных условий жизни людей», «активизация всей системы политических и общественных институтов, углубление социалистической демократии, самоуправления народа» [65].

«В кругах Коммунистической партии стало принято отсчитывать перестройку… с апреля 1985 года, — пишет Д. Мэтлок. — В действительности принятая на этом Пленуме программа была не той, со временем ставшей известной миру под названием перестройка, а куда более ограниченной программой. Её точнее было бы именовать Андроповской платформой, поскольку по сути своей она являлась подходом, разработанным по его настоянию». Эти идеи, по утверждению американского дипломата, «и составили основу программы ограниченных реформ, явленную миру на апрельском Пленуме в 1985 году» [66].

«Ряд сторонников Горбачёва, — отмечает Д. Мэтлок, — настаивали на принятии более серьёзных реформ с самого начала, но тот отказывался» [67]

.

Утверждая, что «у Горбачёва был план» реформ, Г.А. Арбатов отмечал, что Михаил Сергеевич «раскрывал» его «лишь постепенно». «С самого начала было ясно, что он не может говорить всего… Тактично, разумно было бы, чтобы перестройка разворачивалась постепенно» [68].

Есть основания предполагать, что у нового генсека существовал не только «общий план» перемен, не только конкретные предложения по отдельным вопросам, но и ориентировочный график их решения.

«Когда я стал Генеральным секретарём, — заявил он в январе 1989 г. в беседе с Г. Киссинджером, — я думал, что к настоящему моменту перестройка уже будет завершена» [69]

.

А поскольку на серьёзные перемены до XXVII съезда М.С. Горбачёв пойти не мог, получается, что он собирался осуществить задуманные им реформы в 1986–1988 гг.

К этому времени прежде всего необходимо было создать кадровый резерв перестройки.

Начало кадровых перемен

Среди тех лиц, которые были наиболее близки к М.С. Горбачёву с первых дней его пребывания у власти, следует назвать его помощника В.И. Болдина и директора Института мировой экономики и международных отношений (ИМЭМО) А.Н. Яковлева. Им он доверил подготовку своего первого открытого выступления в новом качестве. «На меня и Валерия Болдина, — вспоминал А.Н. Яковлев, — легла задача подготовить похоронную речь, которую Михаил Сергеевич должен был произнести с Мавзолея» [70].