Глупые белые люди

Возможно, я просто ревную, ведь у меня нет диплома о высшем образовании. Да-да, я, Майкл Мур, не окончил колледж.

Впрочем, я его не окончил. Однажды, будучи второкурсником, я объезжал различные стоянки нашего колледжа во Флинте, отчаянно пытаясь найти место для парковки. Но все было занято, и уезжать никто не собирался. Безрезультатно покружив часок на своем «шевроле-импала» шестьдесят девятого года выпуска, я выкрикнул в окно: «Ну все, с меня хватит!» Я поехал домой и сообщил родителям, что больше в колледже не учусь.

— Почему? — спросили они.

— Не нашел места для парковки, — пояснил я, схватил любимую почтовую программу «Рэдпоп» и спокойно продолжил свой жизненный путь. С тех пор я ни разу не сидел за партой.

Я невзлюбил школу уже на втором месяце первого класса. Мои родители — спасибо им огромное — научили меня читать и писать годам к четырем. И, отправившись в начальную школу имени Святого Иоанна, я вынужден был изображать заинтересованность, пока остальные дети, словно роботы, распевали: «А-Б-В-Г-Д… Теперь я знаю алфавит — каждый школьник подтвердит!» Когда я слышу эту строчку, мне хочется заорать: «Подтвержу-подтвержу, только заткнись, Бога ради! Кто-нибудь, дайте мне пирожное!»

Я изнывал от скуки. Монахини, надо признать, это заметили, и в один прекрасный день сестра Джоан Кэтрин отвела меня в сторонку и сообщила, что меня решено перевести сразу во второй класс. Я чуть не подпрыгнул от радости. Прибежав домой, я взволнованно поведал родителям, каких успехов добился на первом же месяце обучения. Однако весть о моей гениальности не впечатлила их. Наоборот, родители вскрикнули «ЧТО ЗА…» и ушли на кухню. Я слышал, как мама объясняет настоятельнице, что никогда не разрешит перевести своего малютку Майкла в класс, где учатся более сильные старшие дети, а потому сестра, пожалуйста, переведите его обратно.

Я был раздавлен. Мама объяснила, что если бы я проскочил первый класс, то следующие одиннадцать лет оказывался бы самым маленьким и слабым в группе (хотя со временем моя инертность и фаст-фуд заставили маму изменить свое мнение). Взывать к отцу было бесполезно — вопросы образования он предоставил решать жене, закончившей среднюю школу. Я пытался объяснить, что, если меня вернут обратно, все решат, будто я в первый же день опростоволосился во втором классе, и тогда меня могут избить первоклашки, которых я покинул со словами: «Счастливо оставаться, молокососы!» Но меня не послушали, и я узнал, что могущественнее матери-настоятельницы только мама Мур.

На следующий день я решил проигнорировать наставления родителей. Перед звонком на урок все ученики должны выстраиваться перед школой и единой шеренгой отправляться в класс. С тихой решимостью я встал к второклассникам, молясь, чтобы сестры не заметили, в какой я шеренге. Прозвенел звонок, а меня никто не заметил! Наша шеренга направилась в здание.подумал я. Когда я уже почти вошел в школьную дверь, чья-то рука схватила меня за шкирку. Это была сестра Джоан Кэтрин.

— Похоже, ты ошибся, Майкл, — строго сказала она. — Тебя снова перевели в первый класс.

Я начал спорить — мол, мои родители «оговорились», или «на это были не мои родители», или…

Следующие двенадцать лет я сидел в классе, выполнял задания и думал только о том, как отомстить. В четвертом классе я организовал подпольную школьную газету. Ее запретили. В шестом я попробовал еще раз. Газету запретили. В восьмом я не только начал выпускать газету, но и убедил хороших сестер разрешить мне написать пьесу для рождественского школьного концерта. В пьесе рассказывалось о том, сколько крыс обитает в церковном зале и как крысы всей страны собрались в церковном зале школы имени Святого Иоанна на ежегодный съезд. Священник запретил и пьесу, и газету. А мне и моим друзьям приказали подняться на сцену, спеть три рождественских гимна и без единого лишнего звука сойти оттуда. Я уговорил полкласса подняться на сцену и молчать.

В итоге мы стояли на сцене и просто смотрели в зал — тихий протест против цензуры. Ко второй песне, сломавшись под строгими взглядами родителей, многие присоединились к поющим. К третьей сдался и я, завыв «О, святая ночь» и поклявшись отомстить позднее.

Средняя школа, как все мы знаем, представляет собой изощренное садистское наказание для детей, придуманное мстительными взрослыми, которым уже не доступна присущая молодежи способность бить баклуши семь дней в неделю по двадцать четыре часа в сутки. Чем еще объяснить те суровые четыре года унизительных комментариев, физического насилия и утверждения, что ты единственный девственник в классе?