Гнев Гефеста

И обида так сдавила горло, что он еле проглотил комком застрявший воздух. Сегодня он преднамеренно не стал звонить, чтобы не травить душу. И за конспектом не усидел, нашел причину — поужинать в ресторане. Переоделся в цивильное и вот топает по улице Горького, злой и полупромокший, разбрызгивая жидкий снег. Он еще боролся с собой, опасаясь, что может не сдержаться, не ограничиться только ужином. Сознание удерживало: дал слово Вите, Веденину и себе, и неужели ты такой размазня, что не в состоянии взять себя в руки; ты — испытатель, тебе покорялись новейшие системы парашютов, катапульт, тебе покорялось небо, а ты раскис, обиделся, что к тебе не едут. И разве ты ранее не пришел к выводу, что женщины различаются только внешностью, характерами, а суть во всех одна — иждивенчество; мужчин они любят тех, кто щедрее, кто позволяет им делать все, что захочется… Антонина выгребала деньги до копейки, Ольга тоже любила подарки…

Будь они прокляты, эти хищницы, и лучше о них не вспоминать…

Он намеревался поужинать в первом попавшемся ресторане, теперь передумал: он заслуживает большего к себе уважения. Остановил такси и скомандовал: «В „Прагу“».

НА ВОЕННОМ СОВЕТЕ

1

Москва. 13 октября 1988 г.

Военный совет заседал в кабинете первого заместителя Главнокомандующего ВВС — Главком был в отпуске. За длинным столом разместились генералы, начальники служб, генеральные и главные конструкторы разных КБ, руководящий состав научно-исследовательских институтов, полковники, члены комиссии по расследованию происшествия. Представительные люди солидного возраста. И лишь один он, Веденин, подполковник, тридцати двух лет от роду… Все знакомые и незнакомые поглядывают на него как на белую ворону, непонятно как оказавшуюся здесь…

На стенах все те же схемы и фотографии: полет самолета-лаборатории, катапультирование Арефьева, разные этапы снижения, приводнения. Рентгеновский снимок позвоночника… Нет, появились и новые снимки: испытатель в кресле после отстрела. Не новые, старые, еще с прежнего испытания, когда Арефьева вращало.

Веденин с нетерпением и страхом ожидал начала военного совета — на таком представительном форуме он присутствовал впервые. Обстановка, судя по сердитым лицам первого заместителя Главкома и члена военного совета — начальника политуправления ВВС, складывалась не в его пользу — незнакомые генералы посматривают в его сторону осуждающе, а знакомые стараются не встречаться взглядами. Да и понятно: такого ЧП в авиации давно не было. Коржов сидел рядом с главным инженером ВВС и что-то горячо ему доказывал, кивая то на фотографии на стене, то на Петриченкова. Отстаивает Веденина или…

Первый заместитель Главнокомандующего, тучный, с суровым лицом генерал-полковник, поднялся, и голоса, шушуканья смолкли.

— Товарищи, — начал он глухо, окидывая присутствующих ищущим взглядом. Остановился на Веденине, — как вы уже знаете, неделю назад у нас произошло серьезное, тяжелое летное происшествие: при испытании новой катапульты погиб инженер-испытатель капитан Арефьев. Мы провели тщательное расследование и выяснили причину аварии. Сейчас старший инспектор безопасности полетов, председатель комиссии по расследованию генерал Гусаров доложит вам о результатах расследования. Прошу всех руководителей КБ и НИИ внимательно и всесторонне изучить это происшествие и сделать для себя соответствующие выводы. Понимаю, время сейчас такое, что медлить нельзя, но и спешка обходится нам слишком дорого. И материально и морально. Потому предупреждаю: за ошибки, за упущения, за халатность и безответственность будем строго наказывать, невзирая на авторитет и прежние заслуги…

Вот он уже и вывод: спешка, некачественная подготовка. Нелегко придется тебе, товарищ Веденин, начальство не любит менять свои убеждения. А надо, чтобы оно изменило, иначе не быть тебе больше ни конструктором, ни летчиком…

Гусаров шел к трибуне неторопливо, легко и уверенно, чуть приподняв красивую голову; в каждом его движении чувствовались твердость и непоколебимость своего мнения. Веденину уже приходилось слышать доклады Гусарова, и всякий раз он восторгался его ясной логикой, убедительностью аргументов, против которых не находилось не только опровержений, но и возражений, Теперь же эти ясность и убедительность пугали Веденина: сам Гусаров, похоже, расследованием не занимался, передоверив все своему помощнику, полковнику Петриченкову, человеку малоопытному и, как показалось Веденину, самоуверенному, строившему версию на старых фактах, на показаниях таких необъективных людей, как Скоросветов и Измайлов, — видимо, для этой цели он и вытребовал их на военный совет.

Почему так поступил Гусаров? К Веденину он относился уважительно и катапульту его поддерживал на всех этапах, отстаивал внедрение на все типы самолетов. Неужели и здесь неблаговидную роль сыграл Скоросветов? Вполне. Шанс отомстить своему бывшему начальнику, по чьему настоянию его понизили в должности, он не упустит.