Гнев и Голод

Все яростным взором смотрели на завал, за которым скрывалась дверь.

Неожиданно на лестнице послышались тихие, но уверенные шаги. Даэвин, слегка пошатываясь и крепко сжимая в бледной руке клинок, спустился в холл.

– Ты куда собрался? – спросил Вальдман, у которого не было настроения собирать товарищей по костям.

– Мне уже лучше, – ответил эльф.

Голос был нормальный, однако слегка подрагивал и сам Даэвин будто бы держался только на пружинах да шарнирах.

– Предупреждаю, эффект временный, – заявил гоблин.

Зрачки у эльфа были узкие, как игольное ушко, а мимика лица играла новыми красками.

– Да ладно, – махнул рукой бородач, – И такой сгодится.

Вальдман лишь пожал плечами и продолжил разбирать завал вместе с рыцарями.

Дверь открылась, бойцы вышли наружу, выстроились. Орда напротив стояла молча, спокойно, впереди был Чёрный. Холодный взгляд смотрел на стрелка, зубы сходились в довольном оскале.

На самом деле, он мог просто дать команду лучникам, и от людей не осталось бы даже сапог, но хорошая драка – это хорошо, так он думал. И сейчас должно было состояться такое, о чем мало кто не будет хвалится перед другими зеленокожими в будущем.

Чёрный махнул оставшейся рукой, орда молча пошла вперёд. Уже не скажешь, что они все до единого жаждали крови, но и отступать не собирались. Былой боевой дух орков куда-то пропал, а люди даже не обращали на это внимания. Они просто стояли, улыбаясь и перекатывая во рту вкус табачных листов.

А потом вдруг внезапно яростно ринулись на обалдевших зеленокожих. С первыми рядами было быстро покончено, солдаты резали врага с такой необратимой злобой, что орки часто просто не успевали опомниться. Слишком больше удовольствие вызывали у людей брызги чёрной крови и рычаще-визжащие тела под ногами.

Вальдман точно знал, что ищет в этой резне: эта тварь сегодня живой не уйдёт, уж он точно об этом позаботится. Он самолично вскроет ему глотку.

Чёрный вошёл в ряды людей, как в масло вонзается раскалённый нож. Солдаты один за другим умирали под его ударами, лезвие топора вскрывало броню, разрубало сталь и вгрызалось дальше, в белую плоть. Хладнокровие при этом не покидало серых глаз.

Вальдман в ярости ринулся к нему. Даэвин увидел это и тоже бросился товарищу на помощь, но его оттеснили, и как бы он ни старался прорезаться сквозь злобную ораву, оказаться на другое стороне у него не вышло. Слёзы катились по его щекам, крик боли вырывался из надломленной груди. И даже когда гоблин подоспел ему на выручку, отчаянье не покинуло его.

А верберд уже встретился с Чёрным лицом к лицу. Орк хотел одним ударом раскроить стрелку череп, но тот лапой перехватил топор. Оборотень уже собирался вонзить свои зубы в пульсирующую глотку, но противник хлестнул его наотмашь своим обрубком.

Удивительно, насколько силён был этот проклятый ублюдок. Откинуть оборотня, пусть даже полу-обращённого, мало кому удавалось. Вальдман бросился на него опять, на этот раз надеясь на мощный удар сверху, однако Чёрный увернулся, и верберд только-только успел отскочить от ответного удара топором под рёбра. Лезвие всё же слегка полоснуло его по животу.

Невозможно описать схватку демона с демоном. Никому не подвластно представить эту жестокую пляску двух порождений тьмы. Та скорость, с которой они уворачивались, парировали, контратаковали, обрушивали друг на друга удары, разрывали и сокращали дистанцию походила на движение ядерных частиц в бесконечном танце случайности.

Казалось, они разорвались на молекулы, силились с природой и теперь старались одним атомным дождём не схлестнуться с другим. Поединок протекал сквозь измерения, где время было не властно над пространством, а пространство над временем. Ещё немного, и они должны были бы потерять сами себя в этом движении.

В таких случаях, в поединках побеждает воля, и на этот раз, воля оказалась на стороне оборотня.

Он как раз обеими лапами давил на топор, лежащий на горле врага, когда Чёрный достал кинжал и с хрустом вонзил его прямо между медвежьих рёбер. Верберд взревел от боли, но не ослабил хватку. Наконец он отпрянул от рукояти, когда орк перестал сопротивляться.

Вальдман вернулся в человеческое обличие, схватил пальцами рукоять и вытащил кинжал из своей плоти. Перед глазами заплясали кровавые мухи, из раны хлынула кровь. Стрелок подполз к лежащему орку, взглянул в серые глаза, занёс клинок для решительного удара в сердце…

…и остановился.

Клеймо на правом плече, два скрещенных серпа, такими же узорами был расшит и шатёр в долине. Жирные красные черты были глубокими бороздами выжжены в чёрной коже, заметные даже теперь, под слоем крови и времени.

***

Его забрали давным-давно, ещё в далёком детстве. Коснулись зелёной кожи калёным железом, затем пытали, морили голодом и бессонницей, сводили с ума. А потом долго дрессировали, как тупое, бессловесное оружие. Чья-то злая воля натравливала его на людей, на орков, на всё живое долгие годы. Маленькому существу оставили шрам на всю жизнь, на теле и на душе.