Гнев изгнанников

– Бей! – на разные голоса эхом отозвались сотники.

Из-за вала, выхватив оружие, поднялись пять сотен воинов и с диким криком побежали к кострам и мечущимся меж ними незваным гостям…

В свете алых всполохов догорающих на границе леса костров, по багровому от крови снегу, от дерева к дереву ходили люди и прерывали мучения раненых врагов.

– Не разглядел сразу, – виновато пробасил сотник, освящая факелом лицо хранителя, точнее то, что от него осталось, – в кирасе вон, да меч… правда, он его отчего-то даже из ножен не достал.

– Да, – вздохнул Тарин присел у покойного и, отодвинув в сторону ворот туники, сорвал геральдическую цепь.

– Знаешь, кого ты зашиб-то?

– Нет, – ответил сотник, поочередно подышав на свои коченеющие огромные ладони.

– Держи, твой трофей и считай, брат твой и семья его отомщена, – Тарин отдал сотнику геральдическую цепь, – это Корен, председатель Суда Хранителей.

– Дела, – хмыкнул сотник и расплылся в улыбке, – вечером благодарственную песню к Большой луне спою… дальше-то чего?

– Дальше… – Тарин ненадолго задумался, – Ванс!

– Здесь я! – уже верхом на лошади в сопровождении нескольких десятков всадников подъехал Ванс, держа в одной руке факел.

– Скачите к излучине, лагерь этих, – Тарин кивнул на тело с размозженным лицом, – разбить, пожечь, трофеи собрать.

В ответ Ванс кивнул и, привстав в стременах, подал сигнал своему отряду, а потом наклонился к Тарину и сказал:

– Там у дозорной веревки Дарьян, чей разъезд на севере пропал, так и лежит с веревкой в руке…

– Мертвому нет позора. Оружье, броню – собрать, тела стащите к поляне и предайте огню, – приказал Тарин сотнику.

– Слушаюсь, воевода…

Глава тридцать третья

Торговый каменок.

Земли Желтого озера

Проезжая мимо ворот цитадели, я обратил внимание, что на этот раз они закрыты, да и на таможенном посту поутру нас более внимательно досмотрели иноземные пехотинцы. Сказать честно, не очень они были в восторге, когда мы привезли в каменок двадцать человек, но не препятствовали, лишь командир их, здоровенный такой детина с длинным двуручным мечом за спиной, поинтересовался, с какой именно заимки люди, и пропустил с богом.

– Ехать-то куда? – я повернулся к дремлющему в дровнях Масту, когда мы проехали цитадель.

– Домой, – он поднялся и протер глаза.

– Держи тогда вожжи.

Проехали почти весь каменок и остановились у зажиточного имения на берегу Желтого озера. Имение от озера отделяла наезженная санями дорога, за которой был посад – несколько сотен домов, и лачуг рыбаков, чьи лодки дожидались весны прямо на мостках, коих было вдоль берега очень много, напротив каждой рыбацкой лачуги. Со скрипом высокие и широкие ворота имения отворились, и наш обоз втянулся на территорию. Пока я сидел в дровнях и пыхтел трубкой, наблюдая как «беженцы» размещаются в предоставленном хозяином имения сарае, Маст говорил с отцом, рядом стояло еще трое парней, что были в обозе. Разговаривали они минут десять, а потом все вместе пошли к моим дровням, я оглянулся на скрип закрывающихся ворот и проверил топорик на поясе да тронул рукоять шахарского меча…

– Сыны рассказали мне, как ты мечом владеешь, да верховодил боем… Пойдешь ко мне в дружинники? – сходу спросил купец.

– Прости, в другое время я бы с радостью принял твое предложение, вижу – ты хороший человек, но дело у меня в княжестве.

– Ну… эм… – было заметно, что купец откровенно расстроился, услышав мой отказ, – ты же не сразу уедешь?

– Нет, сначала на постоялый двор, отдохнуть, поесть да вымыться, еще к кузнецу надо, Маст обещал свести к нему, а завтра и поеду.

– Возьми, – купец отстегнул от пояса и протянул мне кошель, – хоть товар и сгинул, зато дядьку жены моей привез со всем родом его оставшимся. А отдохнуть, поесть да отмыться можешь и здесь.

Купец чуть улыбнулся и показал на добротный каменный дом.

– Это сына моего дом, – купец кивнул на Маста.

– Оставайся, а поутру сведу тебя к хорошему кузнецу, – подтвердил Маст. – Что, приказать распрягать дровни?

– Хорошо, – я кивнул и потянул из дровней ранец и баул, – тогда сначала отмыться да кости прогреть в парной.

– Ганька! – окрикнул Маст коренастого подростка, что крутился у конюшни.

Маст распорядился свезти дровни на конюшню, распрячь да накормить мою кобылку.

– Вот и ладно, – купец кивнул, похлопал меня по плечу и, заложив руки за спину, медленно пошел к двухэтажному дому, тоже, к слову, каменному, потом остановился и сказал: – Обедать-то к нам приходите.

И пар был добрый, и обед вкусный, а семья у купца была действительно большая. Братья, сестры, три дочери и четверо сыновей, даже внуков трое, не говоря о всевозможных племянниках и прочих родственниках. Почти весь первый этаж большого двухэтажного дома занимала огромная комната, где от стены до стены параллельно стояли три длинных стола. Меня усадили за стол к хозяину, там же был и старик из разоренной заимки, за другим столом – поколение помоложе, а за третьим сидела детвора, я порядка двадцати детей насчитал.