Гнев изгнанников

– Тот другой, из твоего мира, он нашел что искал…

– Что нашел?

– Смерть! И нет у него в нашем мире Предков, а от своего мира он отдалился, как и ты… Он вечно будет скитаться между мирами духов и нигде не примут его… А ты, Никитин, помни свой мир, не забывай его, и когда придет твое время, то дух твой найдет к нему дорогу.

Мы втроем молчали с минуту… Потом Чернава решительно поднялась с лавки и, положив нам руки на плечи, грустно улыбаясь добавила:

– Когда все закончится, осветите огнем мой путь, это воля моя. Все, теперь время начинать обряд, – колдунья развернула нас и подтолкнула в спины, – благословен пусть будет Род ваш.

Дарина осталась, чтобы вместе с остальными пройти обряд единения, а я вышел из зала и медленно пошел по винтовому коридору, а навстречу мне Хошияр вела Ленара и шахарских воинов к Чернаве. Я проходил мимо и заглядывал каждому в глаза, которые горели, были полны решимости, каждый воин как награду богов воспринимал свою избранность и ощущал себя частью древнего пророчества.

* * *

Городище

– Моя императрица, – наместник Стак, после приглашения Скади вошел в покои и учтиво поклонился, – из цитадели, от Луека прибыл гонец, привез послание.

– Наконец-то, – Скади поднялась из-за стола, на котором был расстелен подорожный лоскут, очень искусно и точно выполненный.

Наместник протянул опечатанный свиток своей госпоже, та сорвала печать Луека, развернула пергамент и, пробежав его глазами, нахмурилась и сказала:

– Луек сообщает, что только на днях отправил лодки за степняками.

– Значит, – Стак задумался, – значит, степняки прибудут не раньше, чем через месяц.

– Да! – Скади швырнула на стол пергамент, – а еще это значит, что наступление на хартские земли, которое мы вот-вот начнем, складывается не так, как мы спланировали.

– Это уже не так важно, наша экспедиционная армия, наполовину состоящая из тяжелой кавалерии, под покровом ночи может за двое суток дойти до новой хартской столицы.

– У меня было достаточно времени, чтобы изучить историю Трехречья, которую так тщательно вели хранители, так вот, этот каменок… ммм… – Скади чуть наклонилась над столом и присмотрелась к карте, – называется Кузнечный, и он не новая столица хартов. Это древнее поселение многие века назад и было их столицей. Не нужно их недооценивать!

– Среди хартов мало кто владеет мечом хоть так же хорошо, как наш не самый умелый пехотинец.

– Все равно, наступать на хартские земли с двух сторон одновременно! Таков был наш план! Не забывай, с хартами воевода Тарин и множество тех, кого ты не смог остановить на пути из княжества!

– Не такое множество, лазутчики сообщают, что войско Тарина не превышает четырех тысяч клинков, в основном это наемники и ополчение…

– Ладно, – Скади глубоко вдохнула, – наступление с севера пока отложим, оставь надежного человека командовать фортом, а сам отправляйся в гарнизон у границы с хартами, начинайте вторжение!

– Пленные?

– Кроме женщин и детей никого не жалеть!

– Дети вырастут, вырастут с ненавистью, – наместник многозначительно посмотрел на Скади.

– Не успеют! Сгниют на рудниках и угольных копях! Все, ступай… и я жду ежедневных депеш.

Через три дня Скади получит депешу, в которой наместник Стак сообщит, что еще не достиг границ хартских земель. Причина в том, что в каменках и многодворцах на пути следования наместника и его отряда крестьяне и старосты неохотно делятся провиантом и чистой водой, многие мосты сожжены, в рощах и лесах случаются засады, которые хоть и не создают значительных проблем, но ощутимо задерживают продвижение отряда. Еще через неделю в Городище прибудет тяжело раненный гонец с одной из южных пограничных застав и сообщит, что с гор стали спускаться икербские шайки, разоряют многодворцы, чинят разбой на дорогах и продвигаются к плато Желтого камня, где собираются в армию и уже взяли в осаду южный гарнизон.

Но не только гонцы доставляли новости императрице, так же и в самом Городище и окрестностях стали ходить разного рода слухи, которые привозили торговцы с обозами да водницы протоками. Некоторые главы родов, прознав про икербские набеги и начало войны с хартами, стали собирать дружины и ополчения, и вспомнив старые обиды, начали вторгаться на земли соседних родов. Наступали темные времена, и великая смута пришла в Трехречье.

Глава сорок вторая

Кессар и его «лесные тени» помогли нам с Дариной с церемонией кремации Чернавы у жертвенного камня на поляне. Я не присутствовал при обряде, да и Дарина пережила его словно в бреду. Хошияр рассказала мне, что как только Чернава растопила в ритуальном очаге золотой амулет, она впала в транс, постоянно повторяя заклинание, что продлилось недолго, пока силы не покинули Чернаву, и она не упала замертво рядом с очагом, отдав все свои силы тем, кто в них нуждался.

Плоть выгорела до уголька, и мы развеяли прах Чернавы над теплыми водами реки недалеко от Шахара. Вода, искрясь и пенясь на перекатах, уносила пепел, на душе стало легче, Дарина, прижавшись к моему плечу, грустно улыбалась. Позже к нам присоединились все те, кто прошел обряд единения.