Гнев пустынной кобры

– Подожди радоваться, – нахмурился Панделис, – это у господина офицера такая жизнь, а ты лучше вспомни про овсяную кашу.

После этих слов Иван опустил плечи и понурил голову. Гостиница «Понт» ласково манила дорогими гардинами на окнах, клумбами цветов вокруг парадного и большими, обитыми красной тканью дверями, возле которых стоял швейцар, изображая аутентичного турка. Чуть поодаль прогуливались нарумяненные женщины самых разных сложений, но с одинаково высокими прическами, где локоны, причудливо взвихренные, украшали дешевые украшения. У многих на открытых шеях алели и шелушились неприятные пятна.

– Экось-накось, – протянул Иван. – И чё, им совсем жрать нечего?

– Думаю, дело не столько в том, что бедность, а сколько в интересе к иностранцам. Да и вообще, я лечил когда-то девиц вовсе не бедных, но не мысливших жизнь без панели, – ответил доктор.

Неожиданно Панделис резко дернулся и отвернулся, закрывая ладонью правую часть лица.

– Ты чего так дергаешься? – удивился Иван. – Лошадей аж напугал.

– Тихо. Не обращай на меня внимания. Там она!

– Кто? – спросили в один голос его спутники.

– Аелла, девушка из нашего села.

– Среди вот этих? – шепотом воскликнул Иван.

– Нет. – Панделис съежился еще сильнее. – Она идет к двери.

– Похоже, это горничная, – сказал доктор. – Хотя не исключено всякое. Просто разные категории в этом деле тоже имеются. Хорошо, подождем немного.

Они напряженно молчали, сидя в повозке, еще несколько минут. Наконец Панайотис, заметно нервничая, произнес:

– Нам долго так сидеть нельзя в этой грязной люльке. Пора.

Швейцар, завидев выходящего из повозки немецкого офицера, принял услужливую позу. Одернув под кушаком длинную рубаху, учтиво распахнул двойные двери:

– Битте, господин офицер!

У стойки администратора Панайотис, проведя указательным пальцем в перчатке по бакенбарду, спросил на ломаном турецком:

– Мой хотель бы снять комната ваш отель?

– Сию секунду, ваше офицерское величество. Есть неплохие варианты с видом на море.

– Нет-нет, мне немношечка польше нравится вид на город.

– Как изволите. Как изволите. Солдатиков мы тоже размещаем в нижних подвальных помещеньицах. Кормим их раз в сутки и стелем на полу. Матрасики даем им.

Иван недовольно заерзал подошвами по крашеному полу.

– Мой хотель бы кормить солдатн три раса в сутка. Сколько эта бы стоил. Я заплачу.

– О, не вопрос, не вопрос, господин офицер. Ваша комната на третьем этаже, а прямо под вами апартаменты нашего визиря Шахин-эфенди. Уверен, вы будете довольны, это один из самых влиятельных людей во всем Самсуне.

– Шорт с ним. Мой хотель бы отдыхать без компания. Могут мой солдатн проводить меня до мой номер? Они толшны знать, где их командира есть. А заодно отнести мой фещи.

– Не возбраняется, не возбраняется. Я могу проводить.

– Не ната. Я сам и мой солдатн.

Троица поднялась на третий этаж. Доктор вставил ключ в замочную скважину и хотел было что-то сказать, но дверь по коридору напротив отворилась, и в проеме появился силуэт горничной.

– Мой уже можно номер? – спросил Панайотис, подмигнув. Иван просиял широкой улыбкой, а Панделис едва успел отвернуться и спрятать лицо. Девушка кивнула и, не поднимая головы, резко затворила дверь в комнату.

– Это она готовит номер какому-то военному. – Панайотис прошел к бару и налил себе рюмку коньяка. – Вам тоже можно. Но совсем чуть-чуть. Итак, сегодня отдыхаем. Надо восстановить силы. А завтра со свежей головой садимся обдумывать операцию. Нам также необходимо поменять нашу деревенскую повозку на солидный экипаж.

– С лакированной коляской и парой вороных, – протянул Иван, словно запев.

– Я думаю, на подготовку уйдет недели две, а то и больше, – не обращая на него внимания, продолжил Панайотис.

– Как – две! Очень много. Я ведь своими ушами слышал, что Шахин пойдет через неделю. Мы не успеем помочь Василеосу. – Панделис едва не вскрикнул.

– Все. Я сказал, отдыхаем. А то я, ей-богу, кого-нибудь из вас пристрелю. – Панайотис, не разуваясь, повалился на широкую, как турецкие штаны, кровать.

– Во-во, сам на кровати и яишенку по утрам с кофием, а мы, как клопы, на матрасах где-то в подвале, и на жратву овсянка.

– Кто вам мешал, дорогой мой товарищ, получать образование? – Панайотис отвернулся и протяжно засопел.

Дойдя до своего подвала, Иван и Панделис вытянулись на матрасах и быстро уснули. Первосортный коньяк, которым их у себя в номере угостил Панайотис, оказался актуальным и быстродействующим лекарством.