— Вообще-то, я не думаю, что дойдёт до эвакуации, — продолжила Элви. — Ни одному из тех кораблей не дадут даже приблизиться к планете. И адмирал Трехо использует все имеющиеся средства, чтобы нас защитить.
— Может, тогда стоит ускорить ремонт? — спросила Тереза. — Вопрос получился более резким, чем ей хотелось бы, но Элви лишь рассмеялась. Странно.
— Возможно, и стоит, — вздохнула она. Они вошли в обеденный зал, и Терезу провели за почётный стол, где сидел Ильич и ещё несколько более достойных гостей, чем Элви Окойе.
Их ждал банкет. Свежая паста. Хвосты омаров — от настоящих омаров. Нежный мраморный стейк, выращенный из лучших образцов. Посередине на всех столах стояли цветы Лаконии, пахнущие мятой, железом и пластиком. Про доктора Кортасара никто не спрашивал. Как давно поняла Тереза, это одно из неписанных правил. Если кто-то исчез, не спрашивай почему. Интересно, вспомнят ли про неё после того, как она исчезнет? Конечно, если придумает способ.
Она посмотрела на стол, где села Элви Окойе. Муж ей что-то рассказывал и размашисто жестикулировал, развлекая соседей. А доктор, казалось, ушла в свои мысли. Тереза задумалась, не лгут ли они насчёт «Сокола». Она не уверена и не знает, как это выяснить.
Тереза с сожалением отмела план, где они бегут от вторжения и забирают её с собой. Придётся придумать другой.
Шли дни. Недели. Остановить вторжение оказалось сложнее, чем все ожидали. Каналы государственных новостей, держа хорошую мину, рассказывали об угрозе скорее, как о помехе, созданной недовольными дураками, чем как о реальной опасности для империи. Тереза до сих пор могла пользоваться высокоуровневым доступом своего отца для чтения секретных отчётов и брифингов. Но даже если бы и не могла, понятно, что все эти отчёты — чушь.
Теперь все её занятия помимо уроков в классе были отменены. Тереза видела Ильича только во время еды. Он больше не повторял угрозы кормить её насильно, но это было и ни к чему. Теперь она понимала условия их отношений. Лишившись контроля над многим, Ильич восполнял это контролем над ней. И ей с этим ничего не поделать.
— На этот раз они ускользнули, — сказал Ильич. — Они запаниковали. Тот их здоровенный корабль лишился части своей магнитной ловушки, и всем им придётся его защищать.
— По-моему, неплохая идея, — отозвалась Тереза и запихнула в себя ещё одну ложку кукурузного супа. На вкус он был бы неплох, вот только чересчур вязкий и сладкий. Её чуть не стошнило.
Они сидели в закрытом внутреннем дворике с увитыми плющом стенами и искусственным освещением, которое притворялось солнечным. Реальной погодой была метель, засыпавшая парки сугробами по колено. Ондатра носилась по ним со счастливым оскалом, и на её шерсти намерзали маленькие шарики льда. Ильич не позволял впускать Ондатру, пока они не поели — от неё несло мокрой псиной.
— Если бы они могли как следует защищаться, такого бы и не случилось. Они живы только потому, что удрали. Мы могли бы прикончить любого из них, когда захотим, но Трехо ждёт.
— Чего?
— А вот чего, — ответил Ильич. Ему нравилось звучание своего голоса. Спокойный, терпеливый учитель, рассказывающий глупой маленькой девочке об устройстве вселенной. Годами это выглядело как доброта. Теперь больше смахивало на снисходительность. — Три марсианских линкора — незаменимое ядро их самодельного флота. А когда что-то для тебя очень важно, ты, естественно, стараешься это защищать. Но это — эмоциональный отклик, не тактика. Вот почему они за это заплатят.
То же самое он говорил и за завтраком — яйца, сладкий рис с рыбой, тушёный шпинат с миндалём — и Тереза не мешала ему повторять всё сейчас. Никакие его слова больше не имели для неё значения.
— Наш «Вихрь» пройдётся по ним, словно их и не было. Потом будет проведена зачистка. Всех мы, конечно, ловить не станем. Но главные корабли... Они даже «Шторм» подставляют. Их ждёт кровавая баня. И я...
Его перебил звонок терминала. Ильич нахмурился и принял вызов. Тереза положила ложку и отпила воды. Напряженный голос Трехо был хорошо слышен.
— Я хотел бы поговорить с вами в штабе, полковник.
Ильич не ответил, только кивнул, встал и ушёл, забыв про Терезу. Её это очень даже устраивало. Когда он завернул за угол, она поднялась и открыла дверь Ондатре. Та с сопением ввалилась внутрь. Тереза взяла терминал и открыла тактические отчёты.
Был в этом неприятный момент. Они то и дело случались. Воспоминание о том, как отец говорил ей, что она должна стать тем лидером, который нужен империи. Что он хотел научить дочь всему, что знал сам, просто на всякий случай. Тереза была тогда совсем другой. Отец был другим. Она скучала по ним обоим. Но боль утихала быстро, и, отпуская её, Тереза ничего не теряла. Боль всегда возвращалась.
Этот отчёт был странный, Тереза не сразу поняла, на что смотрит. Поврежденный корабль каким-то образом самовосстановился. А вражеский флот — да, бежал, но не к дальнему краю системы. Они шли к вратам. Во всяком случае, большинство. Почти все.