Гнев Тиамат (ЛП)

– Ага. Если нам всем суждено умереть, думаю, это достойный путь. И всё же мне жаль, если нам суждено.

– Да уж... Умирать вообще хреново.

– А какой путь выбрала бы ты?

– Не знаю. Не задумывалась, – ответила Наоми, удивляясь тому, насколько важен для неё оказался этот аспект собственной смерти. – Всё равно, как это случится. Но есть вещи, которые я хочу успеть.

– Какие?

– Я хочу снова увидеть Джима. И Амоса. Хочу, чтобы война закончилась, и установился настоящий мир. И мне будет достаточно такого, где люди могут злиться и ненавидеть, но никому не придётся из-за этого умирать.

– Ага, – согласился Алекс. – Так и будет. Амоса я часто вспоминаю. Думаешь, он...

Оглушающе беззвучный хлопок – взрыв без самого взрыва, – бросил Наоми на пол. И она бы упала, если бы направление всё ещё существовало. Но всё исчезло, превратилось в электрический невнятный узор, что видят в темноте слишком сильно зажмуренные глаза. Никаких сигналов тревоги. Но поблизости кто-то кричал. Алекс. Или она сама.

Падая во все стороны сразу, она погружалась в яркую пустоту, где плавали световые фигуры, зазубренные, зыбкие, словно ореол мигрени. Она чувствовала, как что-то в ней исчезло, но не могла понять, что. Это пугало больше, чем внезапность и странность перехода – чувство отсутствия без объекта, потери без намёка на то, что потеряно. Она попыталась закрыть глаза, но ничего не изменилось. Попробовала вытянуть руку, но не к чему было тянуться. И нечем. Она даже не могла сказать, движется ли она к этому свету, или зависла в пустоте на часы.

Она соскальзывала в иное состояние. В сон, совсем не похожий на сон. И инстинктивно воспротивилась. Глубочайший страх охватил её, и она уцепилась за него, как за соломинку, которая могла спасти.

И вдруг, без каких либо признаков или изменений, всё прекратилось. Она снова была на лётной палубе «Росинанта». Парила в невесомости неподалёку от своего амортизатора. Где-то позади задыхался Алекс. Она ухватилась за поручень, подтянулась, чувствуя себя выжатой, как лимон, истощённой. Не спавшей слишком много дней подряд, с въевшейся глубоко в мышцы усталостью.

– Мы... – прохрипела она, и голос странно срезонировал в ушах. Она сглотнула и попыталась снова. – Мы... выпали из времени?

Она услышала, как пальцы Алекса мягко коснулись панели управления. Закрыла глаза, донельзя благодарная нормальной темноте под опустившимися веками. Тошнота нахлынула, и отступила.

– Да, – ответил Алекс. – Потеряли... почти двадцать минут.

Она оттолкнулась, подрулив к амортизатору скорее инстинктивно, чем осознанно. Пристегнулась, испытывая глубокое облегчение. Взглянула в лицо Алекса, посеревшее, словно он только что видел нечто ужасающее.

– Было не так... не так, как раньше, – выдавил он. – Иначе.

– Иначе, – согласилась Наоми.

Алекс проверил статус «Роси», и, казалось, слегка успокоился. Наоми чувствовала покалывание множества иголочек, как в оживающих от защемления нервах, только без конкретного расположения на теле. Словно медленно возвращался её разум. Крайне тревожное ощущение.

– Ёбаный Дуарте, – вырвалось у неё. – Ебучая Лакония, блядские эксперименты!

– Как думаешь, что они натворили на этот раз?

Переведено: Kee

 

Глава 39: Элви

Ручной терминал Элви зазвонил снова. Время давно вышло, но она не могла заставить себя уйти. Кроме того, у девочки в стеклянной клетке не было стула, и потому Элви уселась на пол рядом с ней. И теперь раздражала даже сама мысль о том, что придется подниматься с пола, с больной-то ногой.

– Значит, – спросила она, – способ мышления не изменился?

После момента жуткой неподвижности, отталкивающей паузы, которая теперь казалась обычным явлением, Кара покачала головой.

– Я не знаю, трудно объяснить, но я не чувствовала, что стала кем-то другим. Вот разве что библиотека...

«Библиотекой» Кара и Александр, – по-семейному просто Зан, – называли информацию, которая появилась в их мозгу после воссоздания ремонтными дронами. По их словам, это напоминало готовые знания без необходимости их изучения. Иногда информация была простой, вроде подробностей, касавшихся местной среды. А иногда непостижимой, как, например, факт, что сущности на уровне субстратов плохо преломляют свет видимого спектра. И это самый интересный из примеров, потому что Кара знала, что такое субстрат, что такое преломление, понимала, что за видимый спектр, но полная фраза не складывалась для неё ни во что осмысленное. Никаких связей с чем-то вроде еды, или деревьев, или воды. Или другими человеческими знаниями. Для Элви это было словно найти морскую черепаху, которая осознала теорему Гёделя о неполноте, при этом не имея никакого применения для неё в своей черепашьей жизни.