Гневное небо Тавриды

Григорьевич. На том же месте, будто и не уходил.

- Ну спасибо! Молодцы, хлопцы! Дайте-ка обниму вас... Вот так... А теперь... Тоже в долгу не останусь, подарок, как полагается, за подарок. Угадайте, что приготовил для вас? Ладно, вижу, не до загадок. Только что вы улетели, пришла весть: Севастополь свободен!

Несколько секунд стоим молча, не очень веря ушам,- в них не смолк еще гул моторов. Понятливый Иван Григорьевич поднимает руку.

- Ура! Ура! Ура! - рубим вслед за ним, как на тренировке к параду.

Когда смолкло в ночи троекратное эхо, еще уточнили:

- Совсем?

- Начисто! - майор подкрепил слово жестом, будто смахнул со стола сор. Хлопцы уже, чай, отпраздновали в столовой.,.

- Хлопцы? А как же... Без вас? Вы-то как же, Иван Григорьевич?

- Завтра, завтра! После митинга, вместе с вами. Возьмете в свою компанию? Еще как отметим! И первый успешный ночной удар. Первый в полку, торпедный! Можно, выходит, топить гада и при луне?

- Вполне! - авторитетно заверил Прилуцкий, толкнув меня локтем: мол, завтра-то, между прочим, уже наступило.

- Ну вот! Вот это и главное. Доказали! Война-то еще ведь не кончилась, так? Вот и отпразднуем первый... А может быть... и второй?

- Ну так и он тоже первый! - решили, что речь о Жесткове. - Лишь бы нашли что-нибудь... У них с Локтюхиным не сорвется!

- Не сорвется, да, да, и у них, - рассеянно согласился Иван Григорьевич. Но... вот что, ребятки, - охватил нас с Прилуцким за плечи. - Пошли-ка к начальству, чай, тоже заждалось, пошли-ка, пошли...

- Минутку, товарищ майор, - я вырвался чуть не силой дать указания Мише: моторам назначены были регламентные работы, попросить, чтоб закончил к утру.

В землянке КП за столом, целиком застланным картой, нас встретил майор Немировский. Выслушал доклад, уточнил детали.

- Как себя чувствует экипаж?

- Нормально... вполне, - добавил я, несколько удивленный его вопросом. Противодействия не было,- повторил.

Начштаба кивнул, постукал кончиками пальцев по карте, бережно разгладил еле заметную морщинку на сгибе. Коротко переглянулся с замполитом.

- У них всегда нормально! - подмигнул нам Иван Григорьевич. - Такой экипаж!

- Ну, если такой... Вот что, друзья...

Настала очередь обменяться взглядами нам с Николаем. Подобного обращения от начштаба никому еще слышать не приходилось: вечно занятый Немировский был всегда краток и официален. Бытовало даже мнение, что он нарочно преувеличивает свою суховатость, считая ее непременным качеством подлинного штабиста.

- С обстановкой Иван Григорьевич вас, понятно, уже ознакомил? Слышал, слышал, ура кричать не разучились. Да, противник из города выбит. Однако в порту продолжают грузиться его корабли и суда. Техникой, живой силой. Через месяц-другой на каком-то участке все это обратится опять против наших войск. Таким образом, каждый выпущенный из Крыма гитлеровский солдат, каждое спасенное ими орудие...

Странновато себя вел начштаба сегодня. Кажется, решил отбить хлеб у замполита. И вдруг меня охватило жаром.

- Разрешите, товарищ майор? Сбегаю крикну... регламентные работы. Хотел, чтоб закончили до утра... Губы начштаба тронула еле заметная улыбка.

- Поторопились? Впредь разрешения следует спрашивать. Ладно, пусть продолжают. Вернется Жесткое - полетите на его машине. Торпеду к стоянке уже подвезли, вылет - в два ноль-ноль. Час тридцать - на отдых и подготовку. Зайдите в палатку, попейте чайку...

Когда вышли на воздух, я толкнул локтем Прилуцкого.

- Чайку, а, Коля? С печеньицем из военторга, а? В порядке психологической подготовки. Штурман только сплюнул.

- Что оно в психологии понимает, это начальство. Само же настроит, потом...

- Не понял ты, Коля. Поторопился настроиться. После митинга же, сказали, с устатку.

Кликнули Должикова и Жуковца. В палатке - и в самом деле психология официантка Нина. Из местных, Нина-Кубанка, как звали ее все в полку. Рослая, белокурая, с ямочками на успевших уже посмуглеть щеках.

- Ниночка-Нина, и когда ты только спишь? - с ходу включился отзывчивый на подобную красоту Жуковец.

Девушка улыбнулась, проворно расставляя на столе миски голыми до плеча руками.

- Ну?

- Что - ну?

- Ну, ну дальше. Следующий вопрос!

- Ох уж эти кубанки, - смутился наш бывалый ухажер.

На середине стола в большом блюде появился наваристый студень. Прилуцкий вздохнул, огляделся. Сплюнуть здесь было некуда.

- Какая разница, Коля, - попробовал я утешить.- Можно и наоборот. Сперва закусим...

- Потом выпьем чайку, - подхватил Должиков.

- Потом слетаем, - напомнил Жуковец.

- А после доложим, и на разбор, - заключил сам Прилуцкий.

Развеселились. Сашок даже запел с чайку, не отрывая от Нины натренированных у прицела глаз:

- И просторно и ра-а-достно... на душе...

- Жуковца, - подсказал опять Должиков, - от такого хорошего...

- ...от ее хо-лод-ца, - мощным баритоном заключил Прилуцкий.

Сквозь звонкий смех Нины прорвался сдержанный рокот моторов. Все смолкли, вслушиваясь.

- Снизился...

- Выровнялся, пошел на посадку...

Подтянулись, готовясь подняться. Нина, наоборот, вдруг сникла, стала неожиданно маленькой. Сидела, опустив плечи, теребя пальцами застиранный белый передничек.