Гневное небо Тавриды

- И под нами, - дополняет Жуковец. Вновь вспоминаю о пассажире.

- Сейчас... Сейчас сбросим, - пытается ободрить Прилуцкий - кажется, больше себя, чем нас.

- Очереди слева... Во, гад!

Под левой плоскостью раздается сухой треск. Поворачиваюсь посмотреть, не горим ли...

- Бомбы сбросил! Наконец-то!

- Фотографируйте результат!

Чупров круто разворачивается на север, выводит группу из-под огня. Сквозь прорезь в приборной доске вижу: Прилуцкий делает запись в своем бортжурнале.

- Ну?

- Боюсь, командир, признаться.

- Промазали?

- Вроде попали. Перекрыли весь транспорт...

- Говори толком!

- Прямое попадание в носовую часть!

- Молодец Федор Николаич! И ты молодец. И Клейман!

- А Клейман-то при чем?

- Это уж наше с ним дело. Усилить наблюдение за воздухом!

Проходим траверз Херсонесского маяка. Взрывы, пожары, дымы, карусели из самолетов...

- Жуковец!

- Слушаю, командир!

- Как себя чувствует Клейман?

- Неважно. От ответственности не оправился. Говорит, неизвестно, что снимки еще покажут.

- Пусти его к люку, пусть отвлечется.

- Есть! Если выпрыгнет, вы будете отвечать, командир.

Да, теперь весело. Гудит набатом гневное небо. Небо Тавриды! Под мощными ударами бомбардировщиков, штурмовиков рушатся на последнем клочке крымской земли вражеские укрепления, пылают танки, машины, бронетранспортеры, падают наземь бескрылые "мессеры", родной Херсонес содрогается в гневе, освобождая себя от пришлой нечисти...

На подходе к аэродрому встречаем пятерку бомбардировщиков. Повел ее сам майор Буркин. С ним опытные экипажи майора Дарьина, капитанов Трофимова и Алфимова, старшего лейтенанта Дурновцева.

В шестидесяти километрах от Севастополя эта группа обнаружила идущий к Херсонесу конвой в составе трех транспортов, трех быстроходных десантных барж и сторожевых катеров. Командир полка и его штурман майор Сергей Прокофьевич Дуплий решили нанести бомбоудар с двух заходов. С кораблей по бомбардировщикам открыли сильный огонь. Сброшенные с ходу тридцать ФАБ-100 разорвались рядом с кораблями. Вторая серия - еще ближе. Сильно поврежденный транспорт водоизмещением две тысячи тонн вскоре затонул. Была повреждена также одна из десантных барж.

Пока мы докладывали о своем полете, фотограмметристы успели проявить пленки. В землянку ворвался адъютант эскадрильи капитан Довгаленко.

- Смотрите! Прямое попадание в большой транспорт! Видно, что поврежден...

Майор Немировский протянул руку Аглоткову:

- Поздравляю, Федор Николаевич! Тот смущенно обвел жестом нас:

- Одно попадание на всех. Значит, и поздравление...

Мы зааплодировали.

Немировский обратился к комэску-два Федорову:

- Очередь за вами. Вылетайте пятеркой бомбардировщиков. Место конвоя узнаете у майора Конзелько.

- У меня одна молодежь...

- Чупров, дайте ему заместителя.

- Минаков, как с машиной?

Наш самолет был основательно поврежден осколками.

- Дам резервную, - опередил мой ответ Федоров. - Машина что надо!

Перед тем как отправиться на стоянку второй эскадрильи, заглянул к своим. Михаил Беляков и его техническая дружина клали заплаты на плоскости нашей многострадальной "пятерки".

- К утру будет готова?

- К полуночи управимся, командир!

Тут же трудился Клейман.

- Ну? Нагляделся на свой маяк, Леонид? Не узнал, наверно?

- Как не узнать! Спасибо, командир. А попадание подтвердилось?

- Еще как!

- Ну вот. Не такой уж, выходит, я невезучий. Знаю, знаю, командир! Что случись, виноват был бы Клейман.

- Ну, положим, не он один...

- И на том спасибо.

Похохотали. Который уж раз благодарю судьбу: отличные посылает мне экипажи! И летные, и технические - как на подбор.

До вылета оставалось около часа. Понаблюдал за работой штурманов. Их готовил к полету штурман второй эскадрильи Василий Григорьевич Галухин. Удивительный человек! Мало того что летает с Федоровым, одним из неутомимейших летчиков полка, так еще и выкраивает время сходить на удар с кем-нибудь из молодых штурманов, в роли инструктора.

Сейчас он неторопливо прорабатывал все возможные варианты предстоящего бомбоудара.

- Младший лейтенант Любовский, как будете заходить на цель? Вы сами ведущий.

- А, если так...

Парнишка соображает всего пять секунд. Строит заход толково.

- Работу с приборами довели до автоматизма? Чтобы ни на секунду не отключать голову от основной работы. Голову и глаза. И руки, насколько возможно.

Смотрю на Прилуцкого. Мой штурман, один из самых бывалых в полку, прислушивается серьезно и с видимым одобрением.

Отлично поставлено штурманское дело во второй эскадрилье. Никаких вольностей, скидок на опыт, наметанный глаз. При приемке самолетов все проверили собственными руками - правильность подвески бомб, надежность закрывания створок бомболюков, контров-ку взрывателей.

- По самолетам! - звучит команда.

Меня у машины встречает старший техник звена Иван Иванович Иващенко. Он же - секретарь партбюро эскадрильи.

- Машина к полету готова!

Похоже, на этот раз никаких сюрпризов от чужого самолета ждать не придется.

Надеваем парашюты, усаживаемся. Должиков и Жуковец еще раз проверяют пулеметы, Прилуцкий - кабину. Докладывают мне.