Гнездо над крыльцом

Холодно. После утренних часов «пик» пустеют трамвайные и автобусные остановки городских окраин. На работу, на службу, на учебу разъехались тысячи жителей из новых кварталов, вставших на месте бывших пустырей и песчаных карьеров. Солнце еще не пробилось сквозь морозный туман, но света уже достаточно. Уже снуют около балконных кормушек синицы, покрикивают на крышах галки. У входа в хлебный магазин ватажка воробьев, вяло ссорясь, щиплет окаменевший кусок булки, торопясь перекусить, пока не заметила ворона. А у самого рельса, на утоптанном снегу, подпираясь крыльями, словно калека, ковыляет то на одной, то на другой ноге хохлатый жаворонок, подбирая не крошки, а какие-то годные ему в пищу пылинки. Весь день босиком на снегу, питаясь неизвестно чем и вместе с тем сохраняя свою независимость.

Но вот, погромыхивая, приближается трамвай, и этот полукалека, вдруг встав на обе ноги, подтянувшись и постройнев, проворно отбегает в сторону, а когда из вагонов, не обращая на него внимания, высыпают пассажиры, перелетает на тротуар, по другую сторону дороги, и в морозном воздухе раздается его необыкновенно певучий и красивый, полувопросительный свист из двух-трех нот. Издали, как эхо, доносится ответ: там у самой обочины дороги ходит вторая птица, что-то высматривая и склевывая с голого, выметенного ветром асфальта.

Это не случайный сосед и не конкурент, а второй член птичьей семьи. Казалось бы, коль неразлучная пара, должны оба быть рядом в трудную пору, не отбегая и не отлетая ни на шаг. В оттепель они действительно неразлучны, но холод словно вносит отчуждение в отношения милых птиц. Днем самец и самка держатся в отдалении друг от друга, как посторонние. Участок у них общий, и они его не делят: эта сторона моя, та — твоя. Не было снега, не было морозов — бегали рядом. Ударили холода, подсыпало снега, и там, где вчера были оба, семенит, встопорщив хохолок, один. Но, не видя друг друга, не забывают окликать певучим свистом: где ты там? Чем сильнее стужа, тем больше требуется корма, тем труднее быть сытым, и, конечно, больше шансов выжить и продержаться самые холодные и долгие ночи, если каждый будет сам по себе, а не искать кусок под клювом у другого.

Эта отчужденность появляется не всегда сама собой. Иногда один из пары устанавливает ее силой. 17 ноября 1985 года после первого хорошего снегопада я отправился проверить места, где прошлую зиму держались хохлатые жаворонки. Почти все они были уже заняты, хотя накануне везде только воробьи скакали. На улицах было малолюдно, и у жаворонков не было особой осторожности, так что без специальных ухищрений удалось подбросить одной птице несколько семечек. Ухватив угощение кончиками клюва, жаворонок принялся старательно разбивать семечко о рельс. Это заметил второй и, стремительно подбежав, выхватил у него семечко изо рта, хотя рядом на снегу чернело еще несколько таких же. За этот поступок он был немедленно наказан: виновнику была задана небольшая, но серьезная трепка, смысл которой он понял правильно. Жаль, что у жаворонков самцы и самки как две капли, и не удалось узнать, кто кого «учил».

Так хохлатый жаворонок поступает не только со своими, но и с воробьями, которых голод делает настолько смелыми, что они, терпя его тычки и щипки, торопливо клюют корм, который он считает своим. А ведь жаворонок не только вдвое тяжелее воробья — удары его клюва чувствительны даже для руки взрослого человека, и птица, отстаивая свои права, вкладывает в них всю силу. Так что, осуждая воробьев за бесцеремонность, следует им же и посочувствовать.

Искать корм начинают раньше всех других дневных птиц, последними улетают вечером. Где спят и как? В деревнях у хлевов, где за зиму на задах вырастают большие кучи навоза, на улицах, где высыпают печную золу. Тепла, понятно, этот пепел долго не хранит, но в сухой золе, как и в сыпучей пыли, лежать не так зябко, как на снегу. На ночлеге пара обязательно вместе, и кто-то заметит или почувствует опасность первым. Жаворонок — дневная птица, но, потревоженный во сне, без мгновенного промедления свечой взвивается в темное небо — только его и видели. Не знаю, как ведут они себя во время ночных снегопадов. Была несколько раз возможность поинтересоваться, но не хотелось тревожить птиц среди ночи, не имея возможности хотя бы малым возместить это беспокойство.

Им даже днем помочь сложно. Они смелы, пока не замечают обращенного на них взгляда, направленного в их сторону движения. Тот взмах руки, на который непременно слетаются воробьи и голуби, обращает их в бегство. И приходится изобретать способы подкормить их, чтобы птицы все-таки склевали хотя бы несколько крошек или зерен, чтобы не опередили их вездесущие воробьи.