Гниющий Змей. Книга 1 (СИ)

Но сзади уже подъехали остальные, так что белой кобыле пришлось поставить копытно на тревожно прогнувшуюся доску.

— Мы должны проехать по этому? — возмутилась Санда. Подруга раскраснелась, причёска совсем растрепалась, а грудь под жакетом ходила вверх-вниз от тяжёлого дыхания, будто девушка лично пробежала пару лиг. Но не могу сказать, что я чувствовала себя как-то иначе.

— Всё получится, верь мне, — подбодрил её кавалер.

«Потому что у нас нет выбора», — мысленно добавила я, глядя на тень моста над прибрежным плавнем.

— Идём по одному, ты следующая, — добавил он девушке и, перенеся вес на одну ногу, протянул ей затянутую в перчатку ладонь. Их руки соединились. Как трогательно, аж противно. Не знаю, наверное, от зависти. Но не будем отвлекаться. У нас тут ужас чего под копытами.

Ужас состоял из непередаваемых ощущений. Ты сидишь верхом на животине весом в тысячу фунтов, а под ней поскрипывают и прогибаются доски. Да и сам мост не забывает ненавязчиво покачиваться.

Каждое мгновение казалось, что я выпаду из седла или очередная доска не выдержит. Мне не нравились ни щели между досками, ни количество этих струганых деревях: где три, а где четыре в ряд. Смастерили это подвесное счастье явно не для вельможного пользования, и вряд ли проверяли на прочность такими тяжестями.

В отличие от бравого наскока гнедого жеребца, мы не рискнули перейти на рысь.

— Осса, быстрее! — крикнула Санда, сложив руки в рупор.

Не шумела бы, что ли? Наверняка у чешуйчатых хищников отменный слух...

И правда! Вот, уже слышу их дивные напевы.

— Вперёд! — Аншетиль ударил соловую кобылку Санды по крупу голоменем кавалерийской сабли. Та протестующе заржала и ринулась по мосту, увеличив нагрузку даже не в два раза, учитывая ударную силу несущейся вскачь лошади.

Мне оставалось только подстегнуть собственную.

Я слышала треск не выдержавшей доски. Сердце предпочло сдохнуть заранее, превентивно, не дожидаясь развязки этого безумства. Но вскоре копыта Крали ударили о твёрдую почву, а следом на поросший злаками пригорок вынесло такую же перепуганную Санду. Её светлая кобыла гулко фыркала и встряхивала головой, позвякивая металлическими деталями сбруи. Нас встретила леди Эйнсворт, чей жеребец тяжело дышал, но не стремился подойти к воде: его уши стояли торчком, а глаза нервно всматривались в линию древостоя на противоположном берегу.

Только дождавшись, когда все дамы окажутся в безопасности, Аншетиль хлестнул коня: настоящий рыцарь, блин.

Ненадолго стихший рёв возобновился. Из-за деревьев показалась первая тварь. Её поднятый горизонтально над землёй хвост жёстко помахивал из стороны в сторону, а из сомкнутой пасти доносился рокот — ну, или это гортань так вибрирует. Что-то вроде кошачьего мурлыканья, только очень угрожающее.

Вот челюсти разлепились, рептилия издала хищный вопль и бросилась вперёд на сильных, поджарых лапах. Из-за кустов показались её товарки и последовали примеру. Так что у скачущего по ставшему совсем ненадёжным мосту Аншетиля появился эскорт. Двигались эти существа проворно и стремительно набирали скорость. Солнечный свет играл переливами на их тёмно-зелёной чешуе, светлой с брюха. Окрас этих зверюг напоминал нахашей до неразличимости, чего нельзя сказать о прочей физиологии.

Переживая за ухажёра, Санда стиснула кулачки вместе, забыв про зажатый в них повод, так что лошадка болезненно всхрапнула, когда трензель надавил на нижнюю челюсть и язык, вынуждая запрокинуть голову назад. Всадник той порой вскинул саблю и, подлетая к окончанию досок, рубанул слева и справа от корпуса жеребца.

Волокна натянутых канатов разошлись, но это лишь оборвало поручни моста. Чтобы завершить начатое, сквайру пришлось спешиться. Пока сталь расправлялась с оставшимися верёвками, озверевшие от предвкушения добычи серпентоморфы приближались. Очередной удар обрушился на канат, и вся левая сторона моста провисла. Чешуйчатые зверюги с воплями полетели в воду.

Течение подхватило их и понесло прочь.

Но одна, самая первая, не слетела вниз. Она упорно цеплялась когтями всех четырёх лап за доски: благо удобные горизонтальные щели в этом очень помогали. Вонзив коготочки в такой просвет и обхватив кромку верхней доски, тварь с голодным рокотом и сумасшедшим азартом в оранжевых глазах стала продвигаться к нам. Конструкция раскачивалась, но падать чемпионка не собиралась, только помахивала в такт жёстким хвостом.

— Да руби ты скорее, чего замер! — вскричала леди Эйнсворт.

Вышедший из какого-то забытья Аншетиль вновь поднял вооружённую руку. Заточенная сталь опустилась на последний канат, сплетавшие его пеньковые каболки с треском распустились. Доски ухнули вниз, плашмя долбанувшись о воду, породив гулкий всплеск и лишь затем начав притопать.

Вот только в момент обрыва верёвки, рептилия оттолкнулась от опоры, которая тут же перестала быть прочной. Рокот, распахнутая пасть и кинжаловидные когти — эта дикая туша обрушилась на Аншетиля с прыжка.