Гниющий Змей. Книга 1 (СИ)

Просто оскалилась и выставила палку перед собой, когда толстокожая рептилия, немного пораздував ноздри, двинулась прямой наводкой к моим кустикам. Что я пережила, когда эта тупорылая морда стала продираться между веточек...

Пальцы сжались крепче, и я уже собралась ударить прямо в глаз: быстро и со всей силы.

— Осса! — знакомый голос расшиб меня на части, я буквально треснула фарфоровой вазой и чуть не рухнула замертво. Мышцы заныли от движения, погашенного ещё до начала, руки затряслись.

Чуть не получившая в глазницу зверюга издала гортанный звук: распахнувшаяся пасть явила совершенно не хищные зубы, а из глотки воняло, как у коровы.

— Гхар? — не могла поверить я, всматриваясь в лицо всадника. — Что ты здесь...

— Некогда, — быстро перебил он меня. — Расскажу по дор-р-роге. Шаксы рядом, залезай.

Я беспрекословно приняла чешуйчатую руку, тут же выронив орешниковую жердь. Нахаш рывком помог мне подняться и усадил в седло перед собой. Я вцепилась в железную дужку луки — совершенно непривычную, — потому что Гхар пощёлкал языком и хлестанул поводом, от чего кургузая ящерица припустила через лес, петляя между деревьями, валежинами, а то и переползая через них.

Едва успевая перемещать собственный вес так, чтобы не свалиться, я вытаращила глаза и забыла, как дышать. Удержаться в странном седле с вытянутым ленчиком без страховки я бы не сумела: тут нужна хорошая тренировка, чтоб приноровиться. Но руки змеелюда не позволяли мне заваливаться вбок, а грудь служила опорой на резких подъёмах. Под хатаном Гхара ощущалась твёрдость кирасы, но спрашивать, зачем ему доспех было неуместно — тут бы душеньку в теле оставить.

Ох, кажется вспомнила. Такие ящерицы называются рахшами, это не серпентоморфы, а одни из немногих доживших до наших дней теплокровных рептилий. Потому она такая живенькая и тело поднято над землёй, от чего язык не поворачивается обозвать её пресмыкающимся — как и нахашей.

Когда-то читала, что в стародавние времена рахши были обычными ездовыми животными для змеелюдов, но из головы совсем вылетело, ведь ни самих нахашей, ни вот этого счастья шустролапого я до недавнего времени не встречала. Они вроде как страшно редкие, на Сиаране точно не водятся...

Вопросов становилось всё больше, но оформить их в слова не выходило: резвость мешала.

Должна признать, для передвижения по пересечённой местности ящерица подходит гораздо больше, чем лошадь. Она не собиралась ломать лапки о коряги и, благодаря растопыренным когтям, не попадала ими в ямки, а в качестве бонуса могла не только бежать, вихляя толстым хвостом, но и карабкаться. Уверена, что и вертикальный подъём такая животина осилит, но очень надеюсь, что мы такого трюка не попробуем.

Часть меня отказывалась верить в происходящее. Гхар дважды спасал меня во сне, а теперь явился выручать в реальности. Нет, наверняка я просто заснула у того дерева, так и не сумев развести костёр. Так только в сказках бывает, в романтических историях о рыцарях, в последнюю минуту спасающих прекрасных дев из лап чудовищ. Я не очень-то верю в сказки, а за последние сутки такой дряни нахлебалась...

— Ты настоящий? — сбила я поток собственных мыслей, уваливаясь на повороте влево.

— Можешь пощупать, — усмехнулся чешуйчатый всадник. Ага, в реальности такой же пошляк. Или это я пошлячка? Ненавижу двусмысленность, чтоб её. — Хотя давай лучше я тебя, — добавил змеелюд и обхватил меня рукой на подъёме через замшелое бревно.

— Я вся заразная, — в моём голосе сквозила боль, да и настоящая никуда не делась: семена не рассосались с приходом спасителя. После купания на мне не осталось гнили, но это ничего не значит.

— Почистим, — коротко ответил нахаш. — Дивно выглядишь, девочка. Повстречала ос-с-синое гнездо?

— Помесь бешеного огурца с осьминогом. Чёрненький такой, теневыносливый цветочек с кучей шипастых лиан.

— Звероловка, что ли? — весёлость сразу спала с наездника. — Давно?

— Не знаю, в районе обеда.

— Блин, тебя с-с-срочно надо к лекарю. Ты хоть и гнилос-с-стойкая, но когда семян или личинок так много, шансы мутировать резко повышаются: на каждого червячка по одному шансу, понимаешь?

— Гнилостойкая? С чего ты взял, что я...

— Серьёзно? — перебил он со смешком и натянул повод, притормаживая на спуске в сухой овраг. — Да, ладно, ты не поняла, что ли? С-с-страна грёз, как ты её назвала, доступна только гнилос-с-стойким. Всем нахашам и тем из вас, кто перенял нашу кровь.

— Что? — от потрясения я чуть не шваркнулась вперёд через луку.

— Доберёмся до лагеря, объясню, — пообещал нахаш.

— Какого ещё лагеря?

— Наш-ш-шего, — очень информативно, теперь всё прояснилось.

— Гхар, да о чём ты говоришь?

— Тсс, помолчи, — велел он и прислушался.

Здоровенная ящерица под нами замедлила ход и почти остановилась, поводя широкой башкой с ушами-дырочками. Ноздри её снова раздувались и немного фыркали на выдохе, будто освобождаемые кузнечные мехи. Лапы с толстыми когтями неуверенно переставлялись, а хвост плавно покачивался.