Гниющий Змей. Книга 1

Но вот сильные задние ноги — совсем чуждые. Эта тварь пальцеходящая, её плюсна поднята над землёй, как птичья цевка. Зигзаг, тройной изгиб вместе с голенью и бедром. Наверняка это очень способствует развитию скорости. У нахешй ноги кажутся вполне человеческими, хотя я не видела их без сапог, так что не могу судить точно.

Ну, и хвоста у разумных ящеров нет... хотя кто знает? Вдруг в штанах у Гхара и его собратьев прячется пара лишних позвонков? Про другую атрибутику вспоминать не будем, сейчас время совсем неподходящее.

Я дёрнулась, когда внешние веки рептилии с очень мелкой чешуйкой разлепились, а после с глазного яблока сползла плёночка третьего века. Оранжевый глаз с вертикальным зрачком, сейчас расширившимся от боли, заметался в глазнице. Тварь попыталась дёргаться. Конвульсии стали сотрясать это недобитое животное. Оно вздёргивало кистями, елозило когтистыми фалангами задних конечностей, вырывая дерновину; кончик хвоста порывисто хлестал по траве.

Невольно отступив, я чуть не споткнулась, угодив ногой в выбоину грунта.

— Ах, ты ж зараза! — воскликнула леди Эйнсворт.

Мне вспомнилось, как одна из этих рептилий получила копытом в рыло, но быстро оправилась от превратностей судьбы. Вспомнилось также про сползающиеся вместе куски мухоглазой, которая претворялась моей матерью... Но ведь это было в стране снов... Или некоторые из серпентоморфов действительно умеют исцеляться с невероятной скоростью?

Сейчас эта зверюга ещё не бросилась на нас только из-за стилета, застрявшего между позвонками.

И леди Эйнсворт вытянула его.

Глава 20

Правда сперва она потянула за рукоятку саблю, засевшую в приоткрытых челюстях зверя. Для чего наступила лакированным сапогом на чешуйчатую харю. Едва оружие освободилось, как челюсти заклацали капканом — палец в рот этой гадине точно класть не стоит. Циара и не стала, просто замахнулась, вознеся оружие над головой и рубанула, будто топором.

Перерубить позвоночник твари с первого удара не вышло: клинок ударил мимо сочленения позвонков, прямо по кости. Пришлось повторить замах и снова опустить стальное лезвие на визжащую от боли нечисть, которую мне даже стало жаль. Ну, совсем немного: всё же рядом стонал и умирал Аншетиль, и в его сумку я отсыпала больше жалости, хотя та уже ничем не поможет.

Острозаточенный металл блеснул на солнце ещё несколько раз, прежде чем зверюга затихла, а её башка отделилась от туловища. Брызнула тугая струя артериальной крови и спинномозговой жидкости. Шея у рептилии была длинная, так что с обеих сторон осталось по выразительной культе.

Самое жуткое и одновременно печальное, что голова эта не померла сразу. Когда леди Эйнсворт потянулась за стилетом, челюсти сомкнулись, пытаясь ухватить её за пальчики. Те в страхе отдёрнулись, после чего морда никак не подыхающей твари снова поцеловалась с сапогом, а по извлечению клинка — укатилась в траву с пинка. На том жизненный путь хищника завершился.

Время Аншетиля тоже подходило к концу.

По щекам Санды текли чёрные от туши слёзы, а серые глаза казались яркими-яркими, практически голубыми. Умирающий смотрел в её лицо, а девушка читала молитву, чтобы облегчить его отход. Я стояла столбом и изображала коновязь, а вот Циара не теряла времени и очищала оружие пучками травы от крови: спускаться к реке и полоскать она не стала, чтобы не пускать возможную заразу по воде. Перчатки она сбросила и принялась так же чистить руки, которые стали казаться куда грязнее, чем до начала процедуры.

— Вверх по течь... — прохрипел умирающий и закашлялся. — Застава... — договорил он и затих. Пальцы, сжимавшие руку Санды, ослабели, и та залилась слезами пуще прежнего, навзрыд.

— Застава... — задумчиво проговорила суфражистка; если гибель юноши и расстроила её, внешнего проявления это не нашло. — Полагаю, он подразумевал опорный пункт, оставшийся ещё со времён до объединения Сиарана под единой властью. Да, кажется, видела я разок какие-то каменные развалины в этих краях.

— Думаете, нам лучше направиться туда? — повернула я голову к ней.

— От усадьбы мы отрезаны, нужно где-то обосноваться на случай, если эти твари выплывут. Ну-ка, привяжи лошадей вон к той осинке, — скомандовала она мне, а сама направилась к умершему и рыдающей.

Пока я подводила кобыл к дереву, перекидывала поводья и вязала их, леди Эйнсворт вытянула кинжал из ножен на поясе Аншетиля: тот имел более широкое лезвие, чем её узкий стилет. Произведя над оружием прежнюю травяную чистку, женщина направилась ко мне.

Честно признаться, вид приближающейся с клинком в руках Циары заставил мои поджилки чуток, совсем ненавязчиво, скрутиться в клубочек. Просто воспоминания о её цирковом трюке и последовавшей расправе были слишком свежи. Нет, содержимое моей черепной коробки понимало, что леди Эйнсворт совершенно точно не собирается меня потрошить, но...

— Повернись-ка, — велела она и, не дожидаясь исполнения, собрала мои шелестящие юбки и подъюбники в охапку да начала распарывать ткань чуть ниже баски жакета.

— Ох, что вы делаете, леди... — начал лепетать мой голосок.