Гниющий Змей. Книга 1

Она сперва написала на песке, куда мы направляемся, а затем распорола одну из чёрных юбок на лоскуты и привязала первый к руке погибшего.

— А вы циничная, — зло проговорила Санда.

— Девочка, я практичная. Но если хочешь, можешь снова поплакать, только, умоляю, делай это потише, чтобы не навлечь незваных гостей. Если эти суки остаются в живых даже с клинком между позвонков, не стоит рассчитывать на утопление. Всё, поехали.

Странно и непривычно ощущала я себя в подрезанной юбке — точнее, в целом ворохе юбок. Они едва прикрывали задницу, а чёрные леггинсы плотно облегали ноги. Жутко неприличный наряд. Если нас спасут, скабрезные истории о нашей троице будут ходить, пока все участницы не разлягутся по склепам, могилами, урночкам — и это в лучшем случае.

Но вынуждена признать, что в седле стало удобнее. Шлейф больше не накрывал кобылий круп, разогревая горячую кровь лошадки сверх меры, ведь денёк и так погожий. Удивительно, какие ужасные события порой случаются под светом такого чудесного, доброго солнышка. Нет, им самое место в глухой ночной час, когда ведьмы, по рассказам, вылетают через дымоход. Забавно, мне сразу представилась Гордана с помелом. Ей бы такое транспортное средство очень подошло, не сомневаюсь.

Спустя без малого час езды, мы заметили на вдающемся в речное русло мысу сильно заросшие развалины. Деревянный частокол развалился и сгнил, та же судьба постигла сторожевую вышку с воротами, подсобные и казарменные помещения. Они не исчезли бесследно, поглощённые лесом, но уже стали его питательным субстратом, как мёртвые тела для личинок серпентоморфов. Сохранился только приземистый каменный донжон. Уж не знаю, возвели его позже или же он изначально предназначался для отсидки, как в замках.

— Да сюда лет двести никто не заглядывал, — пренебрежительно отозвалась Санда, а соловая кобыла под ней, завидев потенциальную конюшню, нетерпеливо переступила с ноги на ногу и всхрапнула.

— О, нет, наверняка здесь периодически кто-нибудь наводит свои порядки. Тати лесные, например, — в голосе леди Эйнсворт слышалась нездоровая весёлость. Она явно пыталась подбодрить нас, хотя сама находилась в таких же смятённых чувствах. — Вперёд, хороший мой, — она подстегнула гнедого жеребца.

Нам пришлось пробираться по самой кромке берега. Копыта лошадей увязали в иле, но берег слишком зарос колючими кустарниками, так что ногавки, предназначенные как раз для защиты от случайных уколов и порезов, основательно промокли и потемнели.

Вскоре мы взобрались на невысокий холм и смогли рассмотреть развалины поближе. Тревожно было проезжать через тёмный въезд, который вёл сквозь наполовину раскатанную вышку. Оставшиеся на месте брёвна почернели: обуглились, что частично защитило их от плесневых грибов, но заодно придало ломкости. Да и внутри, куда не добралось пламя, они наверняка прогнили до полной трухлявости. Другие брёвна покрывали слои мхов; уверена, в самых сырых местах они уже полностью переработались и перестали создавать кочки на ландшафте.

Каменная кладка донжона тоже обильно поросла мхами, а из щелей между блоками торчали куртины камнеломки с нежными цветочками и даже корявые берёзки. Мятлик и одуванчики заселили просветы между плитами, которые вели ко входу в башню.

Тут стало понятно, что слово «донжон» для этого строения слишком громкое, ведь вход располагался низко, у самой земли, а не на высоте нескольких этажей. Нам это только на руку, ведь от деревянной лестницы к этому времени остались бы одни воспоминания, а так мы спешились и смогли войти в тёмные недра. Разумеется, на разведку пошла леди Эйнсворт, как самая отважная.

— Строение ненадёжное, — честно признала она, возвратившись. — Но лучше иметь крышу над головой, если чешуйчатые недобитки вернутся. Лошадей тоже придётся завести внутрь.

Краля не хотела идти: она высоко подкидывала голову, дёргала мордой и фыркала на мои потуги. Пришлось сперва завести жеребцов, только тогда эта красавица согласилась вступить в тёмное помещение, наполненное затхлым, влажным воздухом. Её соловая товарка, пощипав пока травку во дворе, послушно двинулась за наездницей в окровавленном васильковом платье.

Честно сказать, мне здесь тоже не понравилось.

Перекрытия второго этажа наполовину рухнули, оставшиеся лежать на матице балки и доски тоже не внушали доверия. Очаг давно развалился и пугал чёрным зевом. Если это помещение и использовалось какими-то бандюками для хранения товаров, то эти времена давно закончились. Наверное, им тоже прогибающиеся под ногами доски надоели, а укреплять или менять их ребята почему-то не стали. Может, место слишком приметное: с реки отлично просматривается.

— Что за вонь? — Санда зажала носик рукой.

Из подпола шёл неприятный запах, думаю, именно он нервировал лошадей.

— Наверное, припасы сгнили, — Циара убрала ногу с особенно натужно скрипнувшей доски. — Крепость явно покидали в спешке. Не знаю, в каком сражении и в каком году это случилось, но нам повезло, что пожар не затронул это укрепление.