Гобелен с пастушкой Катей. Книга 7. Катя & 2/3

Диск с «Домом Дьявола» пришёл к нам в контору довольно сложным путём. Мой пасынок Слава Званский, сын Миши от первого брака, наконец встретил девушку своей мечты. До того я не переставала удивляться, как причуды наследственности произвели на свет столь непохожих отца и сына. Миша заключил первый брачный союз, едва достигнув положенных 18-ти лет, впоследствии имел дурную привычку совершать процедуру с необыкновенной лёгкостью, буквально раз в пятилетку, в основном по желанию партнёрш (отнюдь не исключая присутствующих). Оставленная половина пары, как правило, не имела претензий. Наученная горьким опытом, она бывала только рада (боюсь, что присутствующим это может предстоять, семь лет истекли, это уже у предела). Остальные союзы, не дошедшие до стадии брака, я не считаю, Миша, по всей видимости, тоже.

Однако пасынок Слава, к всеобщему изумлению, относился к прекрасному полу с целомудренным почтением, и ни о каких союзах в его жизни мы по сию пору понятия не имели, Миша отчасти беспокоился. Слава успешно закончил курс обучения на факультете психологии МГУ, учился в аспирантуре, писал диссертацию, одновременно нарабатывая практический опыт в солидной клинике, и, казалось, думал исключительно о науке и о благе человечества. К нам с Микой он относился просто изумительно, а к отцу покровительственно снисходил.

Однако не далее как месяц назад Слава обнародовал, далее привёл к нам невесту, ныне именуемую девушкой. Прелестная барышня небольшого роста оказалась виолончелисткой из камерного оркестра и восходящей звездой в мире музыки. Девушку звали Мария Студёная, среди своих она откликалась на Марусю. Барышня Маруся покорила наши сердца даже без помощи музыки буквально с первых минут знакомства.

– Какая у вас звучная фамилия! – польстила хозяйка дома, то есть я. – Очень впечатляет. Если помните, была такая Вера Холодная, звезда немого кино, очень популярная.

– Никогда об этом не думала, спасибо, – ответила Маруся. – В школе меня дразнили «Студень», её, наверное, звали бы – «Холодец».

После чего хозяева и гости долго смеялись, включая мелкого Мику, которому далее объяснили, что Маруся ему не тётя, а вот он, если всё сложится, будет дядей её детишкам. Лишь одно соображение омрачало мою радость по поводу удачной будущей родственницы. Конкретно, что до классической музыки я не доросла, всю дорогу было не до того. Но являть себя полным профаном не хотелось. Представляю, как бы я расценила невестку, выскажись она к примеру так: «Да, я тоже уважаю классическую литературу, когда в школе проходили «Му-Му», было очень жалко бедную собачку». Увы, мои знания в классической музыке находились примерно на таком уровне. Чтобы в будущем не ударить лицом в грязь, я решила исправиться.

С чем принесла в контору презент, оставленный Марусей, диск с записями камерного оркестра, где Маруся так же выступала сольно. Недолго думая, зачем именно, я стала приучать себя к музыкальной классике. Обыкновенно по утрам, когда в офисе бывало пусто. Результат выявился неожиданный, разумеется, после недолгого периода страданий с непривычки. Оказалось, что под каприччио Чайковского очень комфортно накладывать макияж, вертеться на стуле в предвкушении рабочего дня неплохо под музыку Вивальди, а кофе пьётся просто отлично под Иоганна-Себастьяна Баха.

Но больше остальных классиков удружил малоизвестный (по крайней мере мне) мастер 18-того века, некто Боккерини. Он создал опус «Дом Дьявола» (так вышло в моём переводе), коллеги Маруси сыграли для записи, и вскоре я заметила, что в этом доме с процессом мышления происходят чудеса, хозяин помогает систематизировать мысли не хуже, чем душ или стирка, но с приятным отличием. В конторе затруднительно мыть голову или полоскать исподнее, а к дьяволу можно обратиться в любой момент!

Не знаю, как бы отнеслась Маруся к моим музыкальным находкам, но я не спешила ни с кем делиться, кроме Эллы, и то по необходимости. Да, ещё один странный момент выявился, так сказать, обратная сторона медали. По мере погружения в звуковые изыски я обнаружила, что обыкновенная музыка, звучащая отовсюду, стала казаться примитивной, как грубо состряпанный лубок, я перестала её выносить, немало удивляясь скорости и эффективности самообучения. Классику я не успела толком полюбить или оценить, но иные звуки сделались нестерпимыми. Так вот, оказавшись в вышеуказанном доме, я, благословясь у хозяина, приступила к задаче перебора вариантов по предмету собеседования с генералом Криворучко.

Первый, самый простой, элегантный и эффектный лежал на поверхности и был соблазнителен крайне: войти в генеральский офис на вилле, взять в руки предложенную чашечку кофе, затем небрежным мановением вынуть из кармана карточку с синим василиском и положить генералу на блюдце. Далее наблюдать «ряд волшебных изменений милого лица», как по иному случаю выразился поэт Афанасий Фет. Нет слов, как стало бы затем легко и приятно диктовать условия.