Год 2077-й

— В общем-то, да, так оно и было, — старик кивнул. — Читал я, помню, перед самой Войной в Интернете одну статью… Названия и автора уже и не вспомню… Да и ладно… В общем, в статье той была глава про доктора одного, извращенца, который «гендер» этот ввёл в так сказать научное употребление. Поставил, значит, доктор тот эксперимент: взял двухлетнего мальчика, которому при обрезании врач хозяйство повредил, отрезал ему там всё подчистую… полностью покастрировал мальчика, и сказал родителям, чтобы они воспитывали сына как девку… Дескать, неважно, что у человека между ног. Главное — как его воспитать… Ну и рос, значит, тот мальчонка в платьях, на девчачье имя откликался. А доктор с ним процедуры проводил: заставлял с братом-близнецом в «папу с мамой» играть, порнуху им при этом показывал…

Кувалда слушал Михалыча и хмурился, увесистые кулаки его сжимались, а глаза наливались подступавшей изнутри яростью. Но не перебивал.

— …В общем, — продолжал старик, — прославился тот доктор за счёт пацанёнка. Понаписал статей, снискал признание среди учёных. Концепцию этого самого «гендера» подхватили феминистки и принялись тащить во всякие «социологические исследования». А когда пацанёнок подрос, поехала у него крыша. Родители ему рассказали тогда — кто он… Парень добился, чтобы его считали тем, кем он и был по своей природе. Пришили ему, значит, доктора искусственный хер… Потом он женился на бабе с детьми, пожил какое-то время с ней… А потом лишился работы, запил, баба от него ушла, и парень снёс себе голову из дробовика… Такая вот, Ваня, история.

— Это не доктор, — произнёс искатель, разжав побелевшие кулаки, — это — выродок настоящий. Такую тварь только к стенке ставить…

— Верно говоришь, Ваня! Выродки, они задолго до последней Войны появились… И чем ближе к Войне, тем больше их становилось… Только товарищ Сталин загнал под плинтус одну нечисть — фашистскую, на свет повылазила другая нечисть — левацкая… — те самые Маркузе с Делёзами и Бодрийярами… Сартры всякие с де Бовуарами… Шестьдесят восьмой год во Франции… Чёрные расисты против белых расистов в США… Анджела Дэвис, лесбиянка мерзкая… Фрейдомарксисты, неомарксисты, постмарксисты… и прочие якобы марксисты, у которых с марксизмом общее только слово «Маркс» в названии… Хиппи, «зелёные», идейные гомосексуалисты, наркоманы… феминистки первой волны, феминистки второй волны, третьей волны… всевозможные «активисты» — борцы за всё хорошее против всего плохого… Всех вместе этих левацких чертей кто-то однажды назвал «борцами за социальную справедливость», SJW — если коротко по-английски… так название это и прижилось… — Старик зло улыбнулся. — «Борцы», блядь! Вот только за настоящую социальную справедливость — за уничтожение капитализма как социального строя, за интересы простого рабочего человека, который всё больше и больше впахивал, чтобы выплатить банку кредит, чтобы прокормить семью, чтобы не оказаться на улице, эти «борцы» ни дня не боролись! Кому нужен простой работяга, если он не ебётся в жопу? Вот за «угнетённых» педерастов побороться, или там за «права животных» — вот это другое дело…

Михалыч посмотрел на прогоревшую трубку в своей руке, снова вытряхнул пепел, достал кисет с табаком и снова набил. Прикурил от поданной Кувалдой зажигалки.

— Стóит ли, Ваня, винить простого работягу за то, что он в итоге слушал больше «правых», которые хоть и были всегда прислугой буржуя, зато говорили просто и понятно, давали простые ответы на сложные вопросы… когда «левый» — тот, кто, казалось бы, должен быть на стороне этого работяги, шагает вместе с пидорасом и феминисткой, да и сам выглядит так же? Да и какой нормальный человек, имевший семью, растивший детей, захотел бы встать рядом с таким выродком…

Кувалда покачал головой, и тоже скрутил самокрутку, уже третью, задымил.

— С такими коммунистами, Борис Михалыч, какие были перед Войной, никаких фашистов не надо… Я думаю, если бы то левачьё, довоенное, попало к нам в сегодняшний день, оно бы теперешними выродками быстро поладило.

— Ещё как поладило бы, Ваня! — ответил старик. — Ещё как поладило!

В молчании они докурили, и Михалыч, почистив трубку, развернулся к открытой гермодвери:

— Пойдём, что ли, Ваня…

Они двинулись обратно к командному пункту.

— Так чтó насчёт ядерных зарядов? — вернул разговор в деловое русло Кувалда, когда они вошли в КП.

Женька, внимательно изучавшая на экране какой-то программный код, бросила на деда и Кувалду короткий рассеянный взгляд и вернулась к своему занятию.

— Будут тебе ядерные заряды, — ответил Михалыч. — Завтра начнём разбирать ракету.

— А она не того… не рванёт? — искатель с сомнением посмотрел на старого хакера.

— Не-ет, что ты! — Махнул рукой старик, усаживаясь на стул возле своего ноутбука. — За это можешь не беспокоиться! Нужно человек пять крепких мозговитых ребят, лебёдка и кое-какой инструмент.

— Организуем. А как скоро дело сделаешь?

— Думаю, дней за пять, — ответил старик. Он помолчал, потом произнёс: — Это, Ваня, ещё не всё, что я хотел тебе сообщить…

— Что ещё? Не тяни, Борис Михалыч, рассказывай!