Год багульника. Весенняя луна

Хэур явился слишком рано, Моав еще не было, равно, как и Фанзая. Чтобы скоротать время, Сигарт принялся рассматривать убранство зала. Несмотря на то что снаружи был уже вечер, здесь было светло, как днем — казалось, свет идет прямо от стен. Сами же стены были покрыты не то лепниной, не то роскошно вышитой тканью. Сигарт присмотрелся получше и вдруг понял — это была не лепнина, а все те же густо переплетенные лианы. Только теперь они были украшены множеством мелких цветов — их чашечки тускло светились, излучая мягкий белый свет.

Закончив изучать комнату, Сигарт стал наблюдать за сильфами. Хотя, о том, кто за кем наблюдал, можно было поспорить: лесные жители с нескрываемым любопытством бросали взгляды в сторону его широкоплечей фигуры — похоже, хэуры были для них в новинку, точно так же, как и они для хэура. Сигарт уже начало раздражать такое внимание к его персоне, как полог, расшитый белыми листьями, поднялся, и он увидел ЕЁ! — Моав шла об руку с Фанзаем, но как мало она походила на ту строптивую девчушку, которую он привык видеть. От удивления Сигарт потерял дар речи — он с трудом узнал в этой гордой эльфийской княжне свою маленькую подругу. В мерцающем бледно-голубом одеянии она казалась выше ростом; вышитые серебром перья ночной птицы переливались на подоле ее платья, белые волосы были заплетены в свободную косу, перевитую тонкими сверкающими нитями: их свет окружал голову веллары ореолом, подобным тому, что вспыхивает вокруг луны, едва прикрытой облаками.

Не смея подойти к эльфе, Сигарт стоял, ошеломленный чудесным преображением. Его взгляд невольно остановился на тонкой шее Моав — ее украшало совершенно необыкновенное ожерелье: состоящее из плоских квадратных камней глубокого синего цвета, при соприкосновении с кожей оно слабо мерцало. Ни в одной гномьей мастерской Сигарт не видел такого дива. Однако даже великолепие драгоценных каменьев не могло затмить красоты веллары: ее тонкое лицо излучало сияние, точно бледный диск восходящей луны, прекрасные глаза светились спокойствием — она казалась в одночасье юной и без времени мудрой…

Но Сигарт был не единственным, для кого эта ночь стала временем открытий: завидев его, Моав также замерла в удивлении, и если бы он взглянул на себя в зеркало, то понял бы, почему. Ничто в нем не напоминало лесного бродягу, в любой момент готового вцепиться в горло врагу — перед Моав и Фанзаем стоял статный воин, благородством облика равный детям Эллар. В преподнесенном сильфами серо-серебристом плаще он был как никогда похож на эльфа, перехваченные пряжкой волосы переливались мягким дымчатым сиянием, а серые глаза казались глубокими и прозрачными, как хрусталь.

Фанзай подвел Моав к нему.

— Не буду отнимать тебя у твоего кейнара, — весело проговорил он, обращаясь к эльфе. — Ведь потерять такую драгоценность хотя бы на миг — это настоящее горе!

Он с улыбкой вложил ее тонкую ручку в горячую ладонь Сигарта. Моав подняла глаза и ласково взглянула на хэура, заставив его сердце затрепетать — он не привык к ее новой красоте. Ван сделал приглашающий жест рукой, все прошествовали к столу: впереди сам Фанзай в расшитой золотом зеленой мантии, за ним Сигарт, высокий, сильный, рядом с ним Моав — нежная, почти невесомая.

Разговор за ужином лился легко, да и сама обстановка в зале была столь непринужденной, что хэур совсем скоро перестал дичиться. Теперь он с интересом рассматривал диковинные блюда — их подавали юркие сильфы, возникающие из ниоткуда и так же в никуда исчезающие вместе с подносами. Время от времени ему так и хотелось зажмуриться или ущипнуть себя — уж слишком это все было похоже на сон: он, Сигарт Окунь, в жизни не говоривший ни с кем, кроме хэуров, людей и гномов, сидит рядом с сильфийским ваном, а с противоположной стороны стола ему улыбается сама старшая веллара Рас-Сильвана! Такое не привидится и в горячечном бреду. Уплетая угощения, он вполуха слушал беседу Моав и Фанзая, как вдруг до его слуха донеслось странное имя. Говорила Моав.

— А где же Хега? — поинтересовалась она.

— Ей не до пиршеств. Она, как всегда, занимается своими сильфинами, — вздохнул Фанзай. — Жизнь Хранительницы нелегка — ни дня покоя! Хотя ради вашего приезда она обещала прийти…

— Что это еще за Хега? — шепотом спросил Сигарт, перегнувшись через стол к эльфе, пока Фанзай был занят изучением поданного блюда — белых грибов под густым соусом.

— Она — Хранительница жизни, Великая мать сильфов, — так же шепотом поведала Моав.

— Так бы сразу и сказала, — язвительно проворчал хэур.

— Я сама не очень хорошо понимаю, чем она занимается… — призналась она. — Думаю, сейчас у нас есть отличная возможность это узнать.

Ждать пришлось недолго, полог снова зашелестел, и в зал вошла женщина. На ней было простое узкое платье цвета листвы, а из украшений — лишь длинные бусы с крупными деревянными бусинами. При виде нее сильфы повскакивали со своих мест и приветственно замахали ей руками, зеленые лица расплылись в улыбках: Хранительницу здесь любили.