Год бродячей собаки

— Постой, это только начало, прелюдия! — остановила его Мария Александровна. — Из денег американца на мои исследования половина пошла государству, тридцать тысяч на взятки — чтобы государство не забрало все целиком, и, наконец, остальное на отделку коттеджа академика Версавьева. Нет, нет, молчи! — Маша распалялась все сильнее. — Теперь открытие детского дома. Сироты в смокингах и бальных платьицах — дети ответственных чиновников, они и поехали отдыхать в Калифорнию по приглашению американских благотворительных организаций, а с ними, но уже за счет твоего фонда, их родители. Теперь давай разберемся, куда пошли миллионы, заработанные тобой на акциях. Где они? Я тебе скажу — расползлись по счетам всяких там Ксафоновых и иже с ними! Ты что, об этом не догадывался? А откуда взялось место в Думе для твоего благодетеля? Не желаешь узнать?.. Если хочешь, я могу продолжить, рассказать, например, кое-что о тех, кто ведет твою предвыборную кампанию. Кстати, на какие деньги? И как ты собираешься с ними рассчитываться?

Дорохов побледнел, достал из кармана платок и вытер взмокший лоб.

— Откуда ты обо всем этом знаешь?

— Люди говорят, кое-что пишут газеты. А тут мне позвонил один твой благожелатель, представиться не представился, но блеющим голоском очень много и с большим удовольствием о тебе выложил…

— Шепетуха?

— Тебе лучше знать своих друзей. — Маша протянула руку, коснулась руки Андрея, как бы стараясь смягчить нанесенный удар. — Поверь, я действительно не хотела, ты сам настоял. А может быть, это и к лучшему…

Дверь кафе приоткрылась и в образовавшуюся щель заглянул начальник личной охраны.

— Андрей Сергеевич!.. — генерал укоризненно постучал пальцем по стеклу своих наручных часов.

— Уйди! — Дорохов повернулся к Марии Александровне, он тяжело дышал. Было видно, что владевшие им чувства не находят выхода. — Вопрос тебе покажется странным, или даже дурацким, но мне действительно важно знать!.. Помнишь, ты рассказывала о Лорис-Меликове, как сложилась его судьба?

Маша не спускала встревоженных глаз с Андрея. Что-то болезненное и горькое появилось в ее лице: она прекрасно понимала, что с ним происходит.

— Как?.. Как это обычно и бывает в России: с приходом нового государя граф, с его идеями возрождения страны, оказался никому не нужен. Последовала отставка, отъезд за границу, где Михаил Тариелович через несколько лет и умер… — Маша помедлила, потом, как-то очень просто и без всякой связи с предыдущим, сказала. — Знаешь, Андрюша, я тебе очень благодарна, я теперь живу и чувствую по-другому. Не каждая женщина может похвастаться, что любила волшебника…

— Что ты хочешь этим сказать? Неужели ты не понимаешь, что я только сейчас стал настоящим волшебником, только теперь я могу все, вообще все! Подожди немного и ты увидишь, я изменю жизнь людей, все пойдет по-другому…

— Тебе не дадут, если… если даже к тому времени ты захочешь что-то сделать! У каждой игры свои правила. Это в театре свита играет короля, в теперешней России свита играет королем. Волшебник не ты, волшебники те, кто стоит за твоей спиной. В сравнении с ними ты — мелкий, провинциальный фокусник. Впрочем, наших с тобой отношений это не касается. — Маша поправила висевшую через плечо сумочку, нахмурилась. — Неужели ты думаешь, что я любила тебя за твои экстравагантные выходки, за твои возможности? Ты был живой и не боялся жить. Настоящий волшебник — ты уж меня прости, — но настоящий волшебник лишь тот, кто, оставаясь собой, может превратить жизнь любимого человека в сказку. А все остальное!.. — лицо Маши исказила гримаса горечи. — Помнишь, я говорила тебе, что люди тянутся к власти от пустоты собственной жизни, что власть заменяет им все на свете и любовь. Ты помнишь? Мне тогда казалось, что я еще могу тебя уберечь!.. А теперь прости, мне пора!

Мария Александровна обогнула стойку, поднявшись на цыпочки, ткнулась губами в щеку Андрея и направилась к выходу. От дверей она вернулась.

— Вот, нашла на столе в старой квартире! — Маша протянула Дорохову мятый картонный прямоугольничек.

Андрей автоматически взял визитную карточку, прочел под собственной фамилией: «Художник». Когда дверь за Марией Александровной закрылась, наблюдавшая из своего угла продавщица приблизилась к Дорохову, заботливо спросила:

— Может, водички? Я сейчас принесу. У меня и валидол есть, только в халате, в подсобке…

— Что? Воды?.. — Андрей автоматически улыбнулся, сунул визитку в карман. — Нет, спасибо! Мне бы лучше кусочек счастья…

Охранники на улице переминались с ноги на ногу. Генерал стоял у бронированного лимузина и от нетерпенья барабанил пальцами по его черной, нагревшейся на солнце крыше. Автомобильная пробка рассосалась, но гаишники из служебного рвения полностью перекрыли движение по Бульварному кольцу. Какое-то время Дорохов стоял, упершись невидящим взглядом в тонированные стекла ближайшего джипа, потом засунул руки в карманы брюк и пошел по тротуару в сторону Никитских ворот.

— Андрей Сергеевич! — окликнул его генерал.

Дорохов обернулся.

— Оставайтесь здесь, я немного пройдусь.