Год черной собаки

— Ну, во-первых, есть заболевания типа акромегалии или элефантизма — слоновой болезни, — в этих случаях происходит непомерное разрастание отдельных органов, и надо остановить рост, а впоследствии и рассосать ткань. Да и разговор идет не об одних мышцах, но и других тканях. Тысячи людей, особенно женщины, с превеликим удовольствием избавились бы от излишней полноты. Причем без всякого голодания и изнурительных процедур. Наконец, не забывайте: любая опухоль, злокачественная или просто липома — жировик, тоже ткань, и растить ее нет смысла. Как раз наоборот. Но продолжим о мышцах. После облучения вводим препарат, далее процесс идет своим чередом.

— А куда вводим? Во все мышцы или в какую-то определенную? — поинтересовался Грег.

— В любую, но они рекомендуют в те, что побольше. Реактив сам находит дорогу, не минет ни одной, будь то мышца сердца или уха. Мышцы начинают менять структуру и качество. Более того, если препарат наталкивается на дефект, скажем, рубец на сердце после перенесенного инфаркта, он восстановит мышцу, приведет ее в первозданное состояние и придаст новые положительные качества.

— Так это? — привстал русский.

— Совершенно верно, — продолжил доктор. — Инфаркт миокарда — зловещий недуг века — не только перестанет быть причиной смерти, но и вообще серьезной болезнью. Как заявляют Смайлсы, человек, прошедший облучение, становится невосприимчивым к мышечным изменениям. Разумеется, он может получить ту или иную травму, но и тогда происходит не рубцевание, как в настоящее время, а заживление и рассасывание, то есть мышца восстанавливается в нормальном виде.

— И на какой срок?

— На это, к сожалению, ответа я не обнаружил. Думаю, еще многое откроют те, кто будет разрабатывать их исследования и постулаты. Требуется масса опытов, экспериментальных подтверждений.

— А зависит ли операция от возраста пациента? — спросил Мартин.

— Несомненно. — Доктор почесал карандашом макушку. — Ее целесообразно проводить, как считают авторы, в 21–23 года, ведь именно до этого предела организм растет, он еще не окреп. Это, конечно, не значит, что при опасности для ребенка нельзя применять лечение — можно и нужно. Просто не следует без особой необходимости вмешиваться в естественное развитие.

— Как вы считаете, доктор, насколько увеличится сила пациента после операции? — Грег озабоченно посмотрел на Эдерса.

— Вопрос непростой. В нашем обывательском понятии сила — это сколько человек поднимает груза. На самом же деле все гораздо сложнее. В каждом внутреннем органе есть мышцы, и как это отразится на силе вообще, сказать затруднительно. Несомненно одно, человек станет мощнее, здоровее. Вы представляете, на пороге чего мы стоим? — Он окинул всех восхищенным взглядом. — Ничего вы не представляете, — с сомнением покачал головой.

— Отчего же? — встрепенулся Уваров. — Можно открыть клиники по производству сильных и красивых людей — мировых и олимпийских чемпионов. По восстановлению утраченных органов, обезжириванию пузатых. Наконец, лечению рака, сердечно-сосудистых болезней и прочая, и прочая. Люди станут прекрасны как боги, как Венеры и Аполлоны…

— И безмозглы, — в тон добавил Грег.

— Почему же? — возразил Эдерс. — Работы Смайлсов в генной инженерии сулят и на этот счет много заманчивого. Так что перспективы создания гармонически развитого во всех отношениях человека весьма радужны.

— Для кого? — прищурился Грег.

— Для людей, разумеется. — Доктор вскинул брови, удивляясь наивности вопроса.

— Для каких? Есть такие, что только и грезят, как бы сделать человека сильным и здоровым, подобно быку, и таким же глупым, тупым и неприхотливым. Которому для полного счастья достаточно клочка сена и теплого хлева.

— Но это же сумасшедшие! Маньяки! — воскликнул с жаром Эдерс, но вдруг осекся.

— Вот почему Смайлс и намеревался уничтожить открытия, — продолжал Грег. Щеки его пылали, глубже обозначились носогубные складки. — И я его прекрасно понимаю. Наше общество еще не доросло нравственно до этого. И пока в нем властвуют те, кому выгодно, чтобы люди трудились, как лошади, как автоматы, о которых говорил Уваров, такому обществу опасно вручать подобные открытия. Дельцы и монополисты заинтересованы в создании стада бездумных исполнителей, им легко управлять, оно не объединится для борьбы, не выйдет на демонстрацию, не потребует отмены милитаризации и запрещения атомного оружия, справедливого распределения доходов и смены кабинета министров. Вот чего опасался Смайлс, решая оставить в тайне свои изобретения.

— Но ведь теперь тайны нет? — возразил Эдерс. — Мы же в силах помочь человечеству.

— Опять возвращаемся к старому, начинаем жевать собственный хвост. Мы уже говорили: нас раздавят и растопчут промышленники и гангстеры. — Грег махнул рукой. — Ладно, шут с ними. Над кем станем экспериментировать, ваше веское слово, доктор?

— Над вами. Вы подходите по всем статьям. Причины я объяснял. Вы-то не против, Фрэнк?

— А что остается? — Он выпятил губы, как ребенок. — Буду до конца царапать чело венцом мученика.