Год гнева Господня (СИ)

Что-то насторожило опытный глаз Эл-Тэмура. Он долго вглядывался в размытые очертания крепости, пытаясь понять, что было не так. Огни на высоких глинобитных стенах по-прежнему не шевелились. Подозвав к себе жестом суруксута, Эл-Тэмур приказал выслать к крепости конных разведчиков. Вернувшись, те подтвердили, что не увидели на стенах никого, лишь догоравшие факелы. «Что за уловку на этот раз решили устроить проклятые тангуты?» раздраженно подумал Эл-Тэмур.

— Сколько всего жителей в Кара-Корте? — спросил он переминавшегося неподалеку Цихоха.

— Около шести сотен, повелитель. Из них сотни две мужчин, способных сражаться.

«Они не могли выйти из города незамеченными, с лошадьми, женщинами и поклажей», рассуждал Эл-Тэмур. «С трех сторон город окружен моими воинами, а с юга — высокими горами, по которым даже днем карабкаться небезопасно».

— Выдвигаемся, — наконец, приказал Эл-Тэмур. — Вывести камнеметы на удаление ста шагов и ждать приказа.

Цихох, как и обещал, показал слабое место в крепостной кладке. Все то время, пока камнеметы дробили северную стену, ни единой стрелы не прилетело с той стороны. Кара-Корт как будто вымер за эту ночь.

Тангут-перебежчик не соврал. Хватило двух десятков камней, чтобы стена у северо-западной угловой башни рассыпалась, как комок высохшей грязи. Но ни один человек не появился в проломе, не принялся заваливать его камнями.

Эл-Тэмур махнул рукой, и легкая конница неспешно двинулась к проему, держа луки наготове. Ни единого звука не доносилось со стороны крепости, лишь ледяной ветер, подвывая, швырял в глаза песчаную пыль.

Передовой отряд прошел через пролом, за ним еще один, и еще. Эл-Тэмур взглянул на трусившего неподалеку тангута. На лице того без труда читалось недоумение, замешательство и страх за свою вдруг ставшую почти бесполезной жизнь.

Воины Эл-Тэмура обыскали каждый дом, каждую фанзу,* каждый закуток этого пустынного города. Ни души. Все жители Кара-Корта каким-то непостижимым образом исчезли этой ночью. Предварительно отравив своих овец, коз и даже собак, трупами которых были устланы мощеные камнем улицы.

[*Фанза — традиционное жилище с двускатной крышей из соломы, тростника или черепицы.]

И, разумеется, никаких следов сказочных богатств. Лишь разбитая глиняная посуда повсюду, да рассыпанное зерно, по которому сновали полчища голодных крыс.

Эл-Тэмур подозвал к себе трясущегося от страха тангута:

— Я передумал. Я не стану варить тебя заживо. Дерево здесь слишком ценно, чтобы тратить его попусту. Я просто прикажу содрать с тебя кожу. Если, конечно, мы не найдем здесь твоего золота.

Цихох попытался что-то ответить, но смог выдавить из себя лишь несколько клокочущих звуков. Откашлявшись и сглотнув слюну, он указал рукой на северо-запад, суетливо бормоча:

— Старый колодец там, там должно быть золото, я сам слышал, как Хордаут приказывал, он не знал, что я слышу, золото наверняка там…

Старый глинобитный кудук* был завален камнями и трупами собак. Цихох торопливо принялся оттаскивать их в сторону. Эл-Тэмур, скривившись, наблюдал за его суетливыми движениями. Разумеется, никакого золота здесь нет и, скорее всего, никогда не было; но эти попытки завшивленного тангута продлить свою никчемную жизнь были, по крайней мере, забавны.

[*Колодец]

Изодранными в кровь руками Цихох ухватился за каменную крышку колодца и попытался ее сдвинуть, сопровождаемый насмешками окруживших его всадников. Эл-Тэмур жестом приказал одному из них спешиться и помочь тангуту. Крышка понемногу начала поддаваться.

Не успели они сдвинуть с места каменную плиту, как из-под нее вдруг выскочила почерневшая рука со скрюченными костлявыми пальцами. Всадники мгновенно отпрянули и схватились за луки. Затем осторожно приблизились к колодцу.

Это была рука мертвеца. Старый колодец оказался весь заполнен уже начавшими разлагаться трупами. Но самое жуткое было не это. Почерневшие трупы в колодце едва заметно шевелились. Правда, недолго. Через несколько мгновений всё замерло, лишь одинокий сыч продолжал зловеще кричать с вершины остроконечного субургана.

«Если Хордаут зачем-то завалил трупами старый колодец, возможно, на дне его действительно что-то спрятано», рассуждал Эл-Тэмур. «Быть может, он понадеялся, что мы испугаемся мертвецов и не полезем внутрь. А для верности придумал какую-нибудь хитрость с шевелящимися трупами — он ведь большой мастер на такого рода уловки».

Внезапно черная костлявая рука снова зашевелилась. Стоявшие неподалеку воины отшатнулись и испуганно зашептали молитвы: кто Небесному Духу Тенгри, кто Аллаху, милостивому и милосердному, кто христианскому богу Есу. На этот раз холодная рука страха схватила за кишки и самого Эл-Тэмура. Чтобы скрыть испуг, он резко соскочил с коня и на негнущихся ногах направился к колодцу.

— Господин, заклинаю тебя, не ходи! — заверещал сзади дрожащий голос суруксута. — Я слышал, у тангутов есть сказание про белого червя, что живет в утробе земли и пожирает мертвецов. Говорят, в этих местах часто находят умерших с выеденным сердцем или выпотрошенными внутренностями…