Год и один день

Они медленно побрели сквозь слякоть по улочкам Малой Страны и прошли вдоль внушительного фасада Церкви Святого Николая. К тому времени Меган уже сгорала от желания. Олли не отпускал ее ни на секунду; игнорировать влечение, которое пульсировало внутри, становилось труднее и труднее. Можно было, конечно, списать все на слишком крепкий чай и слишком скудный завтрак, но Меган прекрасно знала, что с ней происходит. В конце концов, она ведь прекратила тот поцелуй с Олли не потому, что ее не тянет к нему. Все несколько сложнее. Наоборот, ее очень даже тянет, и неизвестно, долго ли она сможет это скрывать.

– А тут хорошо, – сказал Олли. Его слова на мгновение раздернули смыкавшиеся вокруг нее плотные завесы похоти.

Ресторан был оформлен в приятном традиционном стиле: тяжелая деревянная мебель, посреди каждого стола на специальной стойке огромные претцели, а в воздухе – запах гуляша и горячего вина.

Их провели к небольшому столику в дальнем конце зала. Олли ненадолго отпустил ее руку, пока они снимали с себя куртки, шарфы и шапки, но тут же снова ее схватил, как только они сели за стол. Меган понимала, что ей следует отнять руку и разорвать эту неуловимую и бесспорно возникшую между ними связь. Но было так приятно ощущать его тепло, чувствовать этот тесный контакт – кожа к коже… Впервые в жизни она получала удовольствие от того, что теряет власть над происходящим. Все тело наполнялось приятной дрожью при мысли, к чему все это может привести.

– Что закажешь? – спросил Олли и с любопытством поглядел на Меган.

А вдруг у нее на лице все написано?! Еще чуть-чуть, и она пустит слюну…

– Да гуляш, наверное. – Она прищурилась, заметив его веселое недоумение. – Ну да, я подсела. А что, девушке уже нельзя с удовольствием поесть мяса?

– О, как раз наоборот. – Олли облизнулся. В глазах его горела хитрая смешинка, которая так понравилась ей в тот вечер, когда они познакомились. – Очень даже можно! Я бы сказал нуж… Погоди, это не Софи? Софи!

Краем глаза Меган увидела размытое цветное пятно: Софи в полосатой вязаной шапке пронеслась мимо их столика к туалетам. Одной рукой зажав рот, другой она толкнула деревянную дверь и исчезла за ней.

Олли выпустил руку Меган.

– Ей плохо?

Она поглядела через плечо на хлопнувшую дверь туалета.

– Похоже, что да.

Они помолчали. Меган наконец позволила себе посмотреть Олли прямо в глаза. Там, где секунду назад было озорство и желание, теперь читалась одна лишь тревога. Меган отодвинула стул и встала.

– Пойду проверю, все ли у нее хорошо. Закажи мне что-нибудь, ладно?

Олли кивнул. На его лице застыло беспокойство. Меган изо всех сил старалась не расстраиваться: бедняжка Софи не со зла испортила им романтику, просто так вышло. «Да и вообще, это к лучшему, – строго сказала она самой себе. Им с Олли сейчас лучше ничего не усложнять».

Однако, толкая дверь в туалет, Меган до сих пор ощущала на своей руке тепло его ладони.

29

– Вам не больно?

– Нет, просто чудесно!

Хоуп потянула ступни и сцепила руки под простынкой. Чарли предложил ей сходить на сеанс массажа рук, ног и головы в один из многочисленных массажных салонов Праги. После бессонной ночи ей не повредит немного расслабиться, сказал он. Что ж, с этим не поспоришь. К тому же после напряженного утра Хоуп хотела сделать ему приятное и потому с удовольствием приняла предложение.

В салоне было так тепло! Пока молодая тайка умело массировала ее затылок и голые плечи, веки Хоуп понемногу тяжелели. Она сняла свитер и спустила на плечи бретельки бюстгальтера, как ей велели; простынка закрывала ее тело от любопытных глаз. Хоуп еще никогда не бывала в таких салонах, но здесь, в туристических кварталах города, они попадались на каждом углу – у входа непременно стоял какой-нибудь нелепый дракон чудовищного ярко-зеленого цвета.

После поездки на кораблике Чарли немного повеселел. Когда они шагали вдоль берега Влтавы к еврейскому кварталу, где намеревались посетить старое кладбище и синагогу, он наконец взял ее за руку. Хоуп была до слез тронута видом надгробий, которые тысячами теснились на небольшом участке земли, и она с ужасом узнала, что из-за нехватки места покойников на кладбище хоронили слоями, а в некоторых могилах друг над другом лежало по двенадцать тел.

Чарли изо всех сил старался ее отвлечь. Подметил, что стрелки часов на синагоге похожи на велосипедные сиденья, как зимние цветы пробиваются сквозь снег на краю кладбища, а среди надгробий играют в прятки маленькие птички. Однако было поздно: семя смятения уже пустило корни в мыслях Хоуп.

На кладбище невольно начинаешь переоценивать свою жизнь и пытаться понять, в каком направлении движешься. Хоуп осознала, что ее жизнь застряла на месте.