Год, какого еще не бывало

        — Я имею в виду вот что, — начала объяснять Тислторн. — Как вы собираетесь справляться с тем, что ваш отец будет одновременно одним из ваших учителей? Вы не предвидите никаких трудностей?

        — Хм-м. Ну, некоторое время это будет неважно, я же сейчас не хожу на уроки. Вы знаете об этом, да?

        — Мне сообщили, что вам грозит большая, чем обычно, опасность, и что вы беззащитны, потому что ваша способность к магии фактически исчезла.

        Значит, ей ничего не сказали о стихийной магии, сообразил Гарри. Интересно.

        — Ну да. Я же говорю, в моей жизни редко что бывает нормально. Но даже сейчас профессор Снейп делает все, что в его силах. Он заставляет нас с Драко и вставать вовремя, и заниматься как обычно. Хотя, наверное, вы спрашиваете о том, что будет после. Думаю, если возникнут проблемы, мы сможем всё уладить. Чтобы понять, нужно знать профессора Снейпа, наверное. В общем, он действительно хочет как лучше для меня, так что если речь об оценках, например, он скорее будет строже ко мне относиться, когда будет моим... ну, опекуном. Вряд ли он станет меня баловать.

        — Вы спотыкаетесь на слове «опекун», — мягко заметила она.

        — Ну, я не очень понимаю, как его лучше называть.

        Она подняла брови.

        — Вы не обсуждали этот вопрос?

        Гарри задумался.

        — Он предложил мне подумать, не хочу ли я называть его по имени. Я так и делаю. Думаю, в смысле.

        — Как бы вы сказали, у вас были хорошие отношения с предыдущими опекунами?

        В сознании всплыл последний кошмар, но, благодаря зелью Правдивых Снов, Гарри удалось не вздрогнуть — или хотя бы ничего не показать. Он задумался, как же лучше ответить. Сыграть на жалость, постараться заставить ее поверить, что Снейп, в отличие от Дурслей, будет настоящим родителем, а он, Гарри, в этом отчаянно нуждается? Или Тислторн из-за этого решит, что он слишком невменяем и что Снейп с ним с таким не управится? И вообще, что ей уже известно? Что ей сообщили Снейп и Дамблдор? Как ни крути, а его ответы не должны противоречить ничьим другим...

        — Отвечайте правду, будьте добры, мистер Поттер, — посоветовала Тислторн, когда молчание затянулось.

        — Меня им подкинули, когда я был совсем маленьким, и они никогда не давали мне об этом забыть, — резко заявил Гарри, стараясь не смотреть на Ремуса. — К тому же они не одобряли магии, а все дети волшебников колдуют, хоть и нечаянно. И я не был исключением.

        — Как они реагировали на стихийные проявления вашей магии?

        Гарри нахмурился.

        — Я думал, это собеседование касается только профессора Снейпа и меня?

        — Ваш опыт в предыдущей семье имеет прямое отношение к новой, — спокойно разъяснила Тислторн.

        — Ну, они меня наказывали, — признал он, решив скрыть, насколько сильно. — Отправляли в постель без ужина, и всякое такое. — Не было никакой нужды разъяснять, что постелью служил чулан или что он часто обходился без завтрака, обеда и ужина разом... и иногда по несколько дней. Правда, потом он придумал, как повернуть эту тему в свою пользу. — Там меня постоянно подавляли, а потом я вдруг очутился здесь, считай, в другом мире, и меня почитали чуть не как героя, и вообще слишком многое спускали с рук. Ну, например, во время Тримудрого турнира столько правил нарушили, чтобы мне позволить соревноваться. Я никак не проходил по возрасту, но я же Гарри Поттер. Если бы еще чье-нибудь имя вылетело из Кубка, наверняка нашли бы способ отменить его участие, хотя бы ради безопасности. Но я вроде как суперволшебник какой-то, так что мне пришлось участвовать, нравилось мне это или нет. Профессор Снейп спорил с ними, между прочим. Но я вот что хочу сказать: он знает, как достичь той золотой середины, которая мне нужна.

        Тислторн кивнула, хотя, судя по всему, она скорее показывала, что слушает, чем соглашалась.

        — Еще всего пару вопросов, — объявила она. — Говорил ли профессор Снейп с вами о том, почему когда-то присоединился к Сами-Знаете-Кому?

        У Гарри отвисла челюсть. Да что ж этот такое, опять?!

        — Дарсуэйт только об этом и талдычил, — пожаловался он Ремусу, вытаращившись от волнения.

        Тислторн предупреждающе подняла руку, не дав Ремусу рта раскрыть.

        — Пожалуйста, выслушайте меня. Я не прошу мне рассказывать, почему профессор когда-то присоединился к силам Тьмы. Я спрашиваю, обсуждал ли он с вами это свое решение.

        Гарри заколебался, не зная, как ответить.

        — Он не пытался оправдать свой поступок, если вы об этом. И, если уж на то пошло, он куда больше говорил о том, как понял, почему Волдеморт неправ, почему он сам перешел на нашу сторону, ну и все такое прочее. Но вообще да, мы обо всем этом говорили.

        — А о том, как он враждовал с вашим отцом, о чем многим известно, — тоже? — настаивала Тислторн. Шокированный Гарри уставился на нее, и она понимающе прибавила: — Да, это не секрет для всех, кто был в Ордене тогда, в первую войну.

        — А, ну да. Ну, он знает, что я не мой отец, — Гарри поспешил защитить Снейпа. — То есть, он совершенно четко это признает.

        «Наконец-то», — прибавил он про себя, но вслух этого произносить не стал.

        — Я спрашивала, обсуждали ли вы с профессором Снейпом его неприязнь к вашему отцу, — терпеливо разъяснила Тислторн.