Год, когда я стала Изабеллой Андерс (ЛП)

С тех пор, как я обнаружила, что, возможно, не знаю, кто моя настоящая мама, мой разум застрял между реальностью и Страной Грез, где он создает всевозможные сценарии того, куда все это пойдет, где я окажусь, если узнаю, что жила во лжи. Я постоянно прокручиваю в голове все случаи, когда мои родители вели себя странно рядом со мной, в том числе, когда мой отец даже не обнял меня на прощание, прежде чем уйти от бабушки Стефи.

— Повеселись, ладно? — сказал он, направляясь к входной двери, чтобы уйти. — И береги себя.

Я выдавила из себя натянутую улыбку.

— Ладно.

Он неловко похлопал меня по руке и выскочил из квартиры, даже не попрощавшись ни с бабушкой, ни с Индиго.

— Все будет хорошо, — сказала бабушка с напряженной улыбкой. Потом она хлопнула в ладоши и заставила себя улыбнуться по-настоящему. — Ладно, вы двое. Давайте заканчивать паковать вещи. Мы уезжаем рано утром в понедельник.

И на этом все закончилось. Последние семь дней были заполнены упаковкой вещей, поездкой в аэропорт на автобусе, полном пожилых людей, двенадцатичасовым рейсом в Париж и поездкой в отель. Мы здесь уже больше суток, но потратили уйму времени на то, чтобы выспаться. Зато после того, как я проспала большую часть дня, чувствую себя очень бодрой, хоть за окном и наступила ночь.

— Я подумала, что сегодня, возможно, лучшая ночь, чтобы привести наш план в действие. — Индиго балансирует пепельницей на животе, затем закидывает ноги на перила и затягивается сигаретой. — Я знаю, что мы только что приехали и все такое, но не думаю, что нам стоит терять время. Ты и так уже слишком перенервничала.

— Я не нервничаю… просто задумалась. — Я пытаюсь сосредоточиться на ней и разговоре. — И о каком же плане идет речь? Сделать что-то захватывающее? Или напоить бабушку? — Я обмахиваю ладонью лицо, чтобы остыть.

В Саннивейле июньские температуры обычно колеблются от двадцати пяти до двадцати семи градусов в самый жаркий день, а ночью опускаются до четырёх. Здесь сейчас восемь часов утра, и кажется, что на улице уже около тридцати двух градусов.

— Мы не будем ее спаивать. Мы подождем, пока она сама напьется. И нам, возможно, не придется ждать так долго. — Она стучит сигаретой по пепельнице. — Ты видела все эти мини-бутылки, которые она выпила в самолете?

Я хихикаю.

— Да, я знаю. Не могу поверить, что она играла в алкогольную игру со своими друзьями.

— По-моему, это так круто. Надеюсь, я буду такой же крутой, когда состарюсь. — Она опускает ноги на пол, наклоняется вперед в кресле и кладет руки на перила балкона, глядя через край на тротуар внизу. — Я говорила о твоем путешествии к самопознанию. — Она замолкает, о чем-то размышляя и попыхивая сигаретой. — Думаю, нам стоит начать сегодня вечером, но не слишком сходить с ума. — Кажется, она говорит больше сама с собой, чем со мной. — Мы должны облегчить тебе задачу.

— Знаю, что я не самый смелый человек на свете, — говорю я, — но я смогу сделать что-нибудь захватывающее. Ты не должна быть ко мне снисходительна.

Она бросает на меня косой взгляд.

— Осторожнее, Иза. Давать мне такую свободу действий может оказаться опасным.

Я закатываю глаза.

— Это просто вечеринка. Что тут такого?

— Я говорю не просто о вечеринках, я говорю о полном отрыве. Обо всем. — Она смотрит на меня сверху вниз, словно пытается заставить взять свои слова обратно. Я не ломаюсь. Не поддаюсь. Я потратила слишком много своей жизни, делая это, что я болезненно осознала за последнюю неделю. Медленная улыбка кривит ее губы. — Хорошо, тогда давай сделаем это. — Она вскакивает на ноги, возвращается в комнату и начинает рыться в чемодане.

— Что ты делаешь? — Спрашиваю я, входя за ней в комнату.

— Ищу для тебя наряд, достойный клуба, — говорит она, разбирая свои платья, рубашки и шорты.

Я начинаю нервничать, когда она поднимает обтягивающее красное платье, которое, похоже, едва прикроет мою задницу.

— Ни хрена себе. — Я отрицательно качаю головой. — Я не смогу это надеть.

Она хмурится.

— Почему нет?

— Ну, для начала… — я ломаю голову, ища причину, кроме той, что буду чувствовать себя идиоткой. — Я не побрила ноги.

Она щелкает запястьем, жестом предлагая мне двигаться дальше.

— Тогда поторопись и сделай это.

Я нервно ковыряю ногти.

— Я, гм, не захватила с собой бритву.

Она смотрит на меня в замешательстве и вдруг расслабляется.

— О, я понимаю. Ты никогда не делала ничего подобного раньше, не так ли?

Скрещиваю руки на груди, чувствуя нелепую неловкость.

— Что именно?

— Не брилась. Не красилась, — она протягивает мне красное платье. — Одевайся.

— Я никогда по-настоящему не заботилась о своей внешности и никогда не увлекалась девчачьими штучками. — Я замолкаю, чувствуя себя ненормальной. — И знаешь, довольно трудно просить мою маму Линн показать мне, как наносить макияж и все такое прочее, когда я знаю, что она, вероятно, просто посмеется надо мной и скажет, как нелепо, что я думаю, что это поможет моей внешности.