Год охотника

- Не-а! Потом, правда, это... всё же шумнула. Ладно, - махнул он рукой, - дело прошлое...

- Ну и молодец! - одобрил Франц. - Ты - лишь имя сменил, да и то на время! А вот твой Степнов фамилию жены носит...

Сказать, что Бурханкин удивился, - значит не сказать ничего.

- А мне и невдомёк!

Игорь Максимильянович насладился произведённым эффектом в полной мере. Он напомнил егерю "девичью" фамилию фермера: Рывный.

Бурханкин мелко зашевелил губами.

- Что ты говоришь? - не понял Франц.

- Взрывный! - громко объяснил тот. - Виктор Зуевич, значит - В.З. Приставь фамилию - вот и выходит ВЗРывный.

- Что ж, если судить по его досье, так у него во время службы и было... - усмехнувшись, качнул головой Франц. - Но если следовать твоей логике, то кто ты у нас?..

- Ага, ага! - обрадовался Бурханкин Егор Сергеевич. - Недаром же я, это... Лешак!

Франц не стал углубляться в тему созвучия инициалов и заговорил о другом:

- Я вот что думаю, Вилли! Вчера своими глазами видел это платье в шкафу. Тогда вопрос: как оно оказалось на ней сегодня?.. В связи с чем тебе поручается важное дело. Слушай внимательно. - Франц, нахмурился, подчеркнул: - Это важно! Как Александра уезжала и что её муж провожал, видели многие. Ты должен выяснить на автобусной станции: видел ли кто-нибудь, когда она вернулась.

Бурханкин часто кивал. Он понимал, чего опасается законник. Он и сам боялся произнести вслух это слово...

Егерь раздумчиво глядел, как чётко двигаются губы Франца.

"Убийство... Не может этого быть!.. Шурка, да она слова дурного никому не сказала пока жили тут, у нас, - не то что причинить зло или навредить как-нибудь!.. Недолго, правда, и пожили: чуть больше Фимы. Сына-то в городе растили... Да за что же её..."

- ...Буду надеяться, Марк Анатольич поможет выяснить, от чего скончалась Александра, - различил Бурханкин последние слова, когда Франц уже поднялся. - И вот ещё что... Попробуй всё-таки выяснить у своей лунной супруги Селены, откуда пришли эти бандероль и телеграмма. - Он снова надавил голосом на егеря: - Поверь, это очень важно!

Бурханкин виновато забурчал.

- Что ты сказал?

- Я говорю, что я ей уже говорил, но она не хочет... Говорит, что не имеет права, и что не моё это дело!

Игорь Максимильянович снова озабоченно нахмурился:

- Нет никакой другой возможности узнать?..

Егор Сергеевич уронил голову на плечо и прищурился на Франца снизу вверх. Кажется, озарило:

- А что, если попытаться через подружку её? Ту, что в больнице?.. Только она меня терпеть не может. У нас с ней, Фима, это... анта-го-низьм!

Франц сочувственно кивнул:

- Прискорбно, но бывает!.. Ладно, - решил он, - придётся мне пожертвовать одним днём. За Фомкой завтра приглядишь?

Бурханкин с радостью кивнул:

- Я его в лес возьму. Мне всё одно - завтра гнезда проверять. И в сторожку я хотел... Мы с ним и с Волчком, и с Орликом хорошо побегаем. А после - в сторожку собирался... Отдохнуть после всего этого... А, Фомка?!.. Пойдёшь со мной и Волчком?.. А сегодня я так и так обещался к Диане Яковлевне заглянуть: ей там помочь кой в чём надо.

Игорь Максимильянович ни словом ему не обмолвился, что дневник Дианы Яковлевны - у него. Когда Бурханкин запирал дверь Дома фермера, Франц спросил, кто сообщит Степнову о смерти жены.

- Хоть и увижу его завтра, да кто я Виктору Зуевичу?.. И не мастак я утешать...

Егор Сергеевич тоже не взялся: это вам не телеграмму с приветом принести!..

- Пусть Хорошенький хоть в этот раз поработает, а то вечно, это...

Придержав Фомку, рвущегося вслед за Францем, Бурханкин заторопился в лес.

*** Медицинская помощь

Да, доктор Рубин Марк Анатольевич, оказался золотой! Так помог Францу, все подчинённые диву давались:

"Расстарался! Дружка своего блатного по специалистам вне очереди провёл!.. Экспресс-анализы ему сделай да ещё и в отдельную палату устрой! И это при том, что работы скоро навалится невпроворот! Не будет же ни одной свободной койки!.. А почти у всех - огороды. Кто же польёт в такую жару?.."

Райцентровская больница пользовалась громким областным успехом: порядки для ходячих - нестрогие, как в санатории, воздуха - навалом. Поэтому с начала июня всегда был "аншлаг", как в доме отдыха.

Франц, на кушетке, напротив представительной бороды Рубина, полусидел-полулежал в своём царственном халате, скрестив ноги в шелковой пижаме. Всякий раз, когда энергичный доктор называл его "Игорёша", - он молодел лет на семь. (Можно было бы сказать "на десять", но, по-моему, семёрка - прекрасная цифра: стройная, выразительная, неподкупная. Ко всему этому - носит кокетливый бантик на пузе и округляется только в сторону увеличения!).

- Пойми, дурья твоя башка, - втолковывал Францу Марк Анатольевич, закончив что-то писать в истории болезни, - ты должен быть живым и здоровым. И если не будешь регулярно...

Игорёша дерзил, как подросток:

- Опорожняться?

Доктора не так-то просто было сбить.

- И это, кстати, тоже. Давай серьёзно!

Несмотря на то, что они с Францем были примерно в одних годах, солидности и опыта Рубина хватило бы на три жизни. Такому просто невозможно "тыкать". У такого не забалуешь.