Год палача

Прихватив снасти и наживку, которую, как сказал Максим, он купил вчера вечером у соседа–рыбака, мы поспешили к берегу. Рыбалка и в самом деле удалась. Часа через три, когда яркое весеннее солнце затопило окрестности, в наших садках трепыхались несколько судачков и налимов, не считая ершово–окуневой мелочи и красноперок, а под занавес Марьину повезло, и он вытянул отличного налима килограмма на три с половиной–четыре. Не сговариваясь, мы решили ограничиться этим уловом и, собрав снасти, быстро разложили костерок. Максим сразу же занялся рыбой, а я достал из багажника приготовленную снедь, вино и пиво, разложил импровизированную скатерть–самобранку, а потом принялся за шашлыки. Скоро вокруг расплылся будоражащий запах походного пира. Изрядно проголодавшись, мы отдались чревоугодничеству, продолжая нескончаемую беседу "про жизнь".

Как-то незаметно разговор вновь затронул щекотливую тему. Взглянув на задумчивое и усталое лицо Марьина, я в шутку спросил:

– Что, Максим, совсем работа заездила? А толк–то хоть есть?

– 

Да уж, – согласился он, – приходится несладко… Но ничего, я уже привык к этому, да и другой работы просто не мыслю. Толку, правда, маловато, но дело делаю честно и себя мне упрекнуть не чем.

– Слушай, я вот никак не могу понять, почему милиция распыляет свои силы на поиск киллеров, убивающих таких же преступников? Ну, мочат бандиты друг друга и пусть, не мешайте им. Должна же происходить какая–то саморегуляция их численности, раз уж посадить их не можете.

– Опять провоцируешь? – вздохнув, ответил Марьин. – Ты же знаешь, что я тебе отвечу. С точки зрения закона, все граждане равны перед ним и находятся под его защитой.

– Даже откровенные бандиты? – с иронией спросил я.

– 

Пока человек не осужден судом, он не считается преступником, следовательно, на него распространяется и защита закона от… каких–либо угроз его жизни и здоровью.

– Трогательная забота. Вот только когда дело касается защиты простого трудяги, а не крутяка, рвения и сил у милиции уже не остается. И это в лучшем случае… Знаешь, я думаю, что дело может дойти до того, что люди отчаются искать у вас защиту и начнут действовать самостоятельно.

– Что ты имеешь в виду? – насторожился Марьин.

– Да то, что они будут создавать нечто вроде отрядов самообороны или "эскадронов смерти", как в Латинской Америке. Раз власть не способна противодействовать преступности, то что еще остается? Закона об оружии нет до сих пор. Я имею в виду нормальное оружие, которым можно защититься, а не детские пугачи. Человек голенький и беззащитный и дома, и на улице, а у бандитов есть все вплоть до гранатометов и ракетных установок. Дичью быть никто не хочет. Так уравняйте хотя бы шансы. Как говорят американцы: "Господь Бог создал людей, а полковник Кольт сделал их равными".

– 

Если разрешить свободную продажу оружия, то эти самые "законопослушные граждане" станут сами вершить самосуд. Те же самые американцы говорят: "Винтовка рождает власть". – Марьин вздохнул. – Начнется кровавая вакханалия на улицах, все станут сводить друг с другом счеты, а дальше что? К чему придем?

– К справедливости.

– Ну уж нет. Скорее к анархии и самоуничтожению. Нет, Николай, нам нельзя давать в руки спички, дурные ведь – дом запалим, чтобы вывести тараканов. Этот путь ведет в тупик. Нужно наводить порядок в государстве, тогда и преступность снизится. Нужен элементарный порядок.

Мы продолжали в том же духе еще какое–то время, пока не выдохлись и, исчерпав аргументы, не замолчали, разморенные обильной вкусной едой, избытком кислорода и солнечным теплом.

В город мы вернулись вечером. Я подвез Максима к самому подъезду и распрощался с ним, как со старым приятелем, искренне ощущая к нему дружеское расположение. Думаю, что и он не кривил душой, когда, широко улыбнувшись, крепко пожал мою руку на прощание.

Глава 6

ПАЛАЧ

Следующим в список "приговоренных" я внес господина Горюнова Михаила Степановича. О нем я и раньше знал немало, но досье Козлова существенно пополнило мои знания. За этим курчавым брюнетом с довольно смешной кличкой Пудель числились дела отнюдь не смешные. Бригада Пуделя в сулеймановской группировке специализировалась в основном на секс–бизнесе. На него работала половина девочек города в разных фирмах со звучными названиями типа "Стелла", "Омела", "Натали" или "Кристи", а по сути дела – публичных домах. Пусть они и прикрывались вывесками бань, массажных кабинетов, салонов отдыха, подобная ерунда была рассчитана на самых наивных простаков. В ведении Пуделя находились и стриптиз–бары, и клубы–дансинги, где танцы подогревались наркотиками и где всегда можно было снять девчонку на ночь, оплатив ее услуги прямо на месте дружкам–сутенерам.