Год в поисках "Ва". История одной неудавшейся попытки стать настоящей японкой

На рюкзак вешается маленький медный колокольчик, и теперь каждый мой шаг сопровождается пронзительным звоном. Он призван отпугивать демонов, но на самом деле привлекает бродячих собак. Но главный мой аксессуар — деревянный посох, символизирующий Кобо Даиси. С одной стороны выгравирована надпись: «Нас двое — мы путешествуем вместе». Убедившись, что на меня никто не смотрит, я делаю в посохе дырочку, чтобы можно было использовать его как штатив.

Остальные принадлежности необязательны: маленькая деревянная коробочка, в которой лежат полоски бумаги с именем и адресом паломника — ими нужно обмениваться, когда встречаешь другого паломника или получаешь подарок от хозяина магазина. (Помогает также при опознании.) Особая сумочка для пилигрима, куда кладут свечи, ароматические палочки и деньги. Узкий фиолетовый шарф, предназначенный чисто для красоты. И, наконец, четки, соломенная шляпа и сандалии из рисовой соломы, которые развалятся после первых 10 миль.

Покупаю шляпу и четки из сандалового дерева — так я по крайней мере не промокну и буду пахнуть приятно. Коробочка с посмертными записками и прочие финтифлюшки мне, пожалуй, ни к чему. Общий счет — 185 долларов: это паломничество явно не для бедняков.

Зато теперь у меня соответствующий вид. А в Японии это куда важнее, чем знать дорогу.

А дорогу я не знаю. По пути к первому храму я заблудилась трижды. Вместо карты у меня дневник одного старого паломника, которым поделилась подруга, пробежавшая трусцой весь путь от 1-го до 88-го храма. Ей, в свою очередь, он достался от соседки, соседке — от родителей друзей и так далее. Текст на японском, и со времени его написания на Сикоку много чего посносили и понастроили. Поэтому я опаздываю на обед в первый храм, а у его дверей меня тут же атакует группа репортеров с радиостанции. Оказывается, они приехали взять интервью у паломников, ожидая увидеть толпу людей с горящими глазами. Но проблема в том, что они явились на 2 месяца раньше, чем нужно. Большинство паломников — те, кто поумнее, и те, у кого не кончается виза, — отправляются в путь после весенней оттепели. Репортерша — высокая и худая, совсем как Юкико, — тут же накидывается на меня.

«Вы — паломник?» — восторженно спрашивает она. На мне белый костюм, за спиной бренчит колокольчик. Разве я могу ответить «нет»? Девушка совершенно очевидно в отчаянии, сюжет на грани срыва.

«Можно взять интервью на японском?»

Ну уж нет! Я и так опаздываю, в пятый храм нужно успеть до темноты, иначе первую ночь придется провести под мостом. Тогда она предлагает вместе со своей группой поехать впереди меня, показывая мне дорогу. И я соглашаюсь.

Прямой эфир длится менее 6 минут. Я проделываю нужный ритуал: ополаскиваю руки и рот, звоню в колокольчик, кладу полоску бумаги в коробочку в главном здании, зажигаю свечу и ароматические палочки. И мы продолжаем путь: она с диктофоном на поясе и фургончик, который тащится за нами, как ленивый щенок.

Мне в ухо вставляют маленький наушник. На другом конце сидит продюсер программы, но я слышу лишь глухой треск: «Три, два, один… поехали».

«Почему вы решили совершить паломничество?» — сразу же спрашивает она и тычет микрофоном мне в нос. Я-то рассчитывала, что меня сперва спросят, что полегче: имя, национальность. Я пугаюсь, но тут вспоминаю конкурс «Мисс Америка».

«Ради дружбы народов и мира во всем мире», — отвечаю я.

Репортерша сияет. Я жестами показываю ей, что не слышу ни слова из того, что говорит продюсер, но она лишь отмахивается. В ухо ударяет статическое электричество, и она опять тычет микрофоном мне в лицо.

«Хай-хай (да-да)», — говорю я. Так говорят все дикторши в вечерних новостях, когда их соведущие-мужчины замолкают, чтобы перевести дыхание Теперь каждый раз, когда я слышу потрескивание в наушнике или вижу микрофон у себя перед носом, я с улыбкой отвечаю «хай-хай». Это длится 8 минут. Я чувствую себя собакой Павлова, но, кажется, моя хитрость срабатывает.

После интервью девушка сворачивает оборудование, машет водителю фургона и с облегчением плюхается на пассажирское сиденье.

«Минуточку, — говорю я, когда она уже собирается закрыть дверцу, — а куда мне теперь идти?»

Девушка советуется с водителем и тычет на дорогу тремя пальцами: «Туда. Мимо не пройдете».

И фургон уезжает на следующее задание.

Через 3 мили сверяюсь с картой. Оказывается, я пошла в противоположном направлении. В пятый храм прихожу, когда уже давно стемнело, и, лишь добравшись до места, вспоминаю, что в суматохе с этим интервью забыла посох в первом храме.

Теперь все мои дни состоят из цифр: сколько километров я прошла и сколько осталось, сколько мозолей натерла на каждой ноге и хватит ли на все пластыря, сколько я заплатила за ночлег в том или ином храме и есть ли время на обед. Похоже, у ворот в нирвану стоит кодовый замок, и попасть туда можно, лишь набрав нужную комбинацию.