Год в усадьбе

Неверия и веры слепота.Монахи в рубищах. Венцы, тиары.Надменный пурпур, медные ударыколоколов, и Божья нагота.Не ты ли Рим? Надежнее щитане мыслил водрузить апостол ярый.Флоренция, — о, мраморные чары, —и ты, венецианская мечта!Крылатый Марк. У пристани гондола.Выходит дож, внимает сбиру он, —литая цепь на бархате камзола.А в храме золото стенных иконмерцает призрачно, уводит в сон,в даль запредельную святого дола.

VIII. «В даль запредельную святого дола…»

В даль запредельную святого дола.и в красоту влюбленные творцыне вы ль воздвигли храмы и дворцынад нищетой апостольской Престола?Воистину, не вы ли, Божьи пчелы,пред Господом художества жрецы,несли в алтарь и кисти, и резцы,свершая труд великий и веселый?Чертог разубран кружевом лепным,мозаикой, парчой тонкоузорной.Но этот дар угоден ли соборныйТебе, пред Кем дары земные — дым?Благословен ли подвиг рукотворный?Что знаем, Господи! В веках горим.

IX. «Что знаем, Господи! В веках горим…»

Что знаем, Господи! В веках горим,

в веках Твоих — надеждой и гордыней,скорбим ли о небесной благостыне,иль вожделеем к дочерям земным.Что свято? Что соблазн? Неизъяснимдвужалый взор праматери-богини.Кощунствуем, ревнуя о святыне,молясь Тебе, кумир животворим.Буонаротт! В часовне Ватикана —языческий Олимп. Да Винчи, маг!Креститель твой — женоподобный Вакх.На ложе нег Данаю Тицианаласкает Зевс…А там — Голгофа, мрак,и кровью жертвенной точится рана.

X. «И кровью жертвенной точится рана…»

И кровью жертвенной точится рана

за всех, за вся… И кровь любви — на нас,услышавших о Сыне отчий гласна берегу песчаном Иордана.Дух-голубь над купелью Иоанна,судеб земных передрассветный час.Века, века… И день давно погас.Забрезжится ли вновь? Гряди, осанна!И вдруг органа гром. Победный гимнгремит, растет, расторгнуть своды хочет…Вот рухнули: пророчеством благимтруба архангела с небес грохочет.И голос: «Pax vobiscum», — пробормочет.Я чуда жду, заблудший пилигрим.

XI. «Я чуда жду, заблудший пилигрим…»

Я чуда жду, заблудший пилигрим.И древние обряды литургии,

все те же от времен Александрии,текут медлительно. Я внемлю им,и вижу: холм и три креста над ним,уснули воины, у ног Мессиипростерты неутешные Марии,поодаль — осторожный Никодим.И слышу, вопль из далей Ханаанавоззвал к Тому, Чье царство искони:Или! Или Лама савахфани!Мне страшно. Тмится солнце… Вспыхнув рдяно,померкли вдруг лампадные огнив туманах ладана, в грозе органа.

XII. «В тумане ладана, в грозе органа…»