Год в усадьбе

И пир — горой! Стоит в палатах злачныхвеселья гул до утренней звезды,гостеприимны пышные сады,играет пена в хрусталях прозрачных.Заморские на золоте плоды,в алмазах слуги — рой арапов мрачных.Не молкнут здравицы за новобрачныхпод звуки флейт и струнные лады.Невеста милая со мною рядом.Не говорит — сияет, и тишкомкоснется чуть сафьянным сапожком:то пригрозит невинно-смелым взглядом,то вдруг задумалась невесть чеми вспыхивает вся, зовет к отрадам.

XIII. «Мы были с ней одни в опочивальне…»

Мы были с ней одни в опочивальне,еще нежней от лунной тишины.В сияньи затуманенной луныона казалась мне, как небо, дальней.Люблю! — блаженные лелея сны,я повторяю пламенно-печальнейи грешником в дверях исповедальнидрожу пред алтарем ее весны…Но миг — что это, Боже! — посвист властный,и свет погас, и буря ворвалась:из рук моих в туманы унесласьтаинственная плоть… И нет прекрасной,и лик судьбы грозит во тьме ужасный!..И в дымах тьмы все сгинуло тотчас.

XIV. «Полуночи последние удары…»

Полуночи последние удары —

часов все тот же бой и лунный светиз-за гардин, золы в камине следи на картинах — море и корсары.И та же грусть моя, товарищ старый,незаменимый друг от юных лет…Но нет! Везде запечатлелся бред,все тайные преобразили чары.Я комнату в испуге оглянул:здесь кто-то был и холодом дохнул,у двери затаился приоткрытой.Проснулась тишина… И близко чьи-тошаги мне слышались и темный гул —откуда-то из вечности забытой.

XV. «Я вышел в ночь. Полуувядший сад…»

Я вышел в ночь. Полуувядший сад

благоухал в осеребренных дымах,фонтанами аллей неисчислимыхпросвечивало кружево аркад…Вот и бассейн. Но призраков любимыхне узнаю: дельфин и статуй ряди стая лебедей у балюстрад —все плыло жутко в водах недвижимых.И подле женщина стояла: Тень.Ее лицо туманное сиялои взор манил… Она звала усталок себе, с собой, в потусторонний день…И подойдя: Кто ты, — спросил я, — Тень?Но в тот же миг видения не стало.

Ржевница. 1923.

Костел. Венок сонетов

Вячеславу Иванову

I. «Молюсь изгнанником в дверях костёла…»

Молюсь изгнанником в дверях костёла.Здесь ближе Бог и сердце горячей,и мертвую латынь земных речейживотворит огонь Его глагола.Прохлада, полутьма, на камни пола —из окон стрельчатых снопы лучей.Распятье и ковчег, и семь свечей,Мадонны лик — над кружевом престола.О, времени святая нищета!Века, века молитв и клиры мертвых,всеискушенные жрецы Христа,тень инквизиции на плитах стертых, —хламиды королей, в пыли простертых…Величий дым… И мудрость, и тщета.

II. «Величий дым… И мудрость, и тщета…»