Годы и дни Мадраса

Решение пришло само собой. Есть страна, где проблемы, над которыми он бился, разрешены. Этой страной была Советская Россия. Рамасвами никогда не скрывал своих симпатий к Октябрьской революции. Он говорил о ней с восхищением. В 1931 году 52-летний Рамасвами уехал из Мадраса. Многие знали, куда он отправился. В Афинах ему удалось связаться с греческими коммунистами. Те помогли ему сесть на пароход, шедший в Одессу. Так Рамасвами оказался в Москве. Там ему сказали, что Советское правительство считает его своим гостем…

Через несколько дней его принял председатель ЦИК СССР Михаил Иванович Калинин. Рамасвами знал, что человек, занимающий этот высокий пост, был сыном простого крестьянина. «Неприкасаемый», — подумал он, когда входил в кабинет Калинина. «Неприкасаемый», лукаво улыбаясь в стриженую бородку, пошел навстречу Рамасвами. Они проговорили очень долго. За окном кабинета наступили ранние московские сумерки, а гость из Тамилнада все слушал председателя ЦИК. Его поразила простота, доброжелательность и заинтересованность Калинина. Тогда он понял, что, приехав в Советский Союз, не ошибся. Кажется, он нашел здесь то, что искал всю жизнь, — равенство. Здесь не было богатых и бедных. «Неприкасаемые» управляли государством. Положение в обществе люди завоевывали собственным трудом. Бог не властвовал над их умами.

И он решил увидеть в этой стране как можно больше. Ему помогли в этом. Известные люди стали его друзьями. Емельян Ярославский навещал его в скромном гостиничном номере. Город сменялся городом: Москва, Ленинград, Баку, Тбилиси, Сочи… Он посещал фабрики и колхозы, школы и больницы, научные институты и центры искусства. Его энергия поражала. Он спал по нескольку часов в сутки. Его интересовало буквально всё и все. Он беседовал с политическими Деятелями и философами, учителями и писателями, художниками и учеными. Он видел, как десятки миллионов людей самоотверженно трудятся на благо своей страны, и результаты этого труда были осязаемы. Он вспоминал бенаресских садху и приходил в ярость. Разве они могли претендовать на знание истины? Теперь он знал, где можно найти истину. На первомайском митинге его попросили сказать речь. Он рассказал об угнетенной Индии, о бесправии и нищете ее народа. Несколько тысяч человек слушали его, затаив дыхание. На глазах у некоторых он заметил слезы. И тогда вновь мелькнула мысль. Они сочувствуют потому, что сами были когда-то «низшими». Они — «небрахманы».

Три месяца, проведенные в России, показались ему целой жизнью. Жизнью его мечты. Ему не хотелось с ней расставаться. Он обратился в правительство с просьбой о советском гражданстве. Но тень незаслуженного подозрения легла на него. Ему отказали. Он не обиделся и не ожесточился. Все хорошее, что он видел, не могло быть испорчено плохим. Он уехал нашим другом и таким остался на всю жизнь.

В далеком Мадрасе он стал писать статьи о России. Это были первые строки, написанные в Тамилнаде, где была рассказана правда о великой стране. Рамасвами писал о первой и второй пятилетках, о колхозах, о советской демократии. Он опубликовал книгу «Взгляд Ленина на религию» и брошюру о философии коммунизма. Он выступал на митингах и собраниях. Он знал, что вокруг него уже сгущаются тучи, но продолжал рассказывать о Советской России до того самого дня, когда на пороге его дома возникла фигура английского полицейского офицера.

— Вы арестованы, господин Рамасвами, — вежливо сказал он, поигрывая стеком. — Мы не хотели вас сразу трогать, вы, к сожалению, слишком популярны. К тому же мы ждали, что вы одумаетесь.

Суд был скорый и неправый. «За активную пропаганду коммунизма и Советской России, — гласило обвинительное заключение, — девять месяцев тюрьмы строгого режима».