Годы и дни Мадраса

Наконец кое-кто понял, что в подземелье сидит не мальчик, подражающий санияси, а человек, который стал на традиционный путь духовного совершенствования, предписываемый философией йоги. Его вывели в зал с колоннами, и теперь над ним никто не смеялся. Его признали даже местные садху. Молчаливый санияси сидел то в храме, то в храмовом саду, то под деревом на дороге. Некоторые паломники пытались поклоняться ему, а один даже совершил перед ним пуджу, как перед идолом. Он ел только тогда, когда ему клали пищу в рот. Тело его, много месяцев не мытое, было покрыто грязью, струпьями и язвами, длинные, отросшие волосы скатались и напоминали паклю, а нестриженые ногти превратились в закрученные ленты. Популярность молодого свами росла, хотя он продолжал молчать. Он отвечал на вопросы письменно. Однажды он написал на бумажке свое имя и город, откуда пришел. И родственники наконец-то узнали о нем. В Тируванаималаи срочно был откомандирован его дядя. Он ходил по городу и спрашивал о племяннике. В конце дня ему показали манговую рощу. Там он нашел Венкатарамана. Дядя не сразу узнал его в грязном аскете с отрешенными глазами на истощенном лице. Вокруг Венкатарамана сидели несколько паломников. Дядя, скрывая свое изумление, почтительно приблизился к нему и коснулся его ног. Но по глазам Венката-рамана он не мог определить, узнал ли тот его или нет. «Мальчишку немедленно надо отправить домой, — подумал дядя. — Пусть его хотя бы отмоют. Он, кажется, совсем свихнулся». И заговорил с Венкатараманом мягко и вежливо, как с больным.

— Мы все очень рады, — сказал дядя, — что ты достиг такого почета. Но ты не знаешь, сколько огорчений ты нам причинил. Подумай о своей матери.

Но Венкатараман молчал.

— Зачем ты сидишь здесь? — продолжал дядя. — Ты можешь, если хочешь, сесть рядом с собственным домом, и мы могли бы все на тебя смотреть.

Племянник не отвечал. Дядя покинул упрямого свами, но вернулся к нему на следующий день. Однако и этот день не принес никаких результатов. Дядя отбыл в Мадурай, и через некоторое время в Тируванаималаи появилась мать Венкатарамана. Она нашла сына лежащим на валуне в самом жалком состоянии. Она бросилась к нему и заплакала. Но сын, казалось, не обратил на нее внимания. Все, что говорила ему мать, не трогало его. Она приходила к нему много дней подряд, уговаривала, угрожала, плакала, сердилась. Но все оказалось бесполезным. Тогда она поняла, что во второй раз потеряла сына. С тяжелым сердцем она возвратилась домой. Много лет спустя она вернулась к нему в ашрам, чтобы провести свои последние годы подле потерянного сына. Она продолжала оставаться его матерью.

После отъезда матери он переселился на Аруначалу в пещеру Вирупакша. Теперь он стал настоящим отшельником. Люди проходили трудный путь через джунгли, чтобы увидеть его. Его спрашивали о многом, и ответы свами свидетельствовали о глубокой и зрелой философской мысли. Он объяснял, что такое «я» и как его осознать. Сам он накопил в этом отношении большой опыт. Как это произошло, трудно сказать. Но в Индии такие вещи случаются с людьми, занимающимися йогой. Когда он пришел в Тируванаималаи, он имел весьма смутное представление о священных ведах. В пещере же Вирупакша он уже толковал и объяснял древние законы вед. К нему приходили ученые. Санскритолог Ганапати Муни после беседы с ним о священных индусских книгах понял, что молодой свами — человек необычных способностей. Он первый назвал его Махарши — Великим мудрецом.

Махарши не был похож на других садху, которые в изобилии населяли Тируванаималаи и его окрестности. Это был пестрый и странный мир людей, живущих за счет невежества многочисленных паломников. Хитрые и ленивые, они стремились добиться популярности различными сомнительными средствами. Каждый из них пытался стать «святым». Безграмотные и неумные, они бормотали слова молитв и заклинаний, не разбираясь в их смысле. Все непонятное действовало на наивных приверженцев индуизма самым притягательным образом. Садху распускали слухи о «чудесах», которые они могли творить, о том, что они являются «посредниками» между богами и людьми. Каждый из них ревниво относился к славе другого. Это были своеобразные конкурирующие компании со своими неписаными законами, со своей специфической солидарностью и со своими «секретами производства». Нередко эти «секреты» попахивали прямым шарлатанством и мошенничеством. В конкурентной борьбе «святые» садху не гнушались никакими средствами. Растущая популярность Махарши давно беспокоила их. Многие постоянные клиенты тируванаималайских садху стали завсегдатаями пещеры на Аруначале. А с этим «святые» не могли смириться.