Годы и дни Мадраса

Один седобородый садху жил по соседству с Махарши. Он нередко навешал своего молодого соседа, вел философские беседы, прикрывая цепкие глазки тяжелыми веками. Иногда он просто сидел, перебирая длинную нить четок. И только изредка бросал изучающие взгляды на Махарши. От старика и его оранжевого балахона веяло миром и спокойствием. Но спокойствие это оказалось обманчивым. Большой валун, который упал рядом с Махарши, был спущен старческой рукой, так набожно перебиравшей четки. Цель действия старого садху не оставляла сомнений. Он хотел убить своего соседа. Махарши отворачивался, когда слышал гнусавый голос седобородого садху, проповедовавшего мир души. Махарши редко теперь выходил из пещеры. Валуны больше не сыпались, но через некоторое время у пещеры появилась целая компания садху. Они переминались с ноги на ногу, отводили глаза и перешептывались между собой.

— Свами, — начал старший из них. — Мы пришли из Подикаи, где живет мудрец Агастья.

Махарши знал, что древний риши Агастья умер много веков тому назад.

— Нет, нет, он до сих пор жив, — утверждали хитрые садху.

— Агастья, — продолжал старший, — просил взять вас на конференцию йогов в Срирангам, а затем доставить в Подикаи.

Махарши молчал. Он понимал, что, если поддастся этой наивной уловке и уйдет из пещеры, садху его убьют. Он хорошо знал их повадки. Один из учеников Махарши, сидевший около пещеры, быстро поднялся и перебил старшего садху.

— Да, да, — еле сдерживая смех, сказал он, — мы уже получили известие о вашем прибытии, а также приказ Агастьи поджарить вас на огне. Эй, садху, — крикнул он одному из них, — что же ты стоишь? Рой яму для огня!

Садху тревожно зашептались. Искусные мистификаторы, они сами легко поддавались на любую мистификацию. Садху стали пятиться к узкой каменистой тропе, потом повернулись и, сбивая друг друга, потрусили рысцой вниз. Садху не удалось убить Великого риши, который им мешал. Они перешли к другой тактике. У каждого мудреца должен был быть учитель. У Махарши его почему-то не было. Неплохо было бы объявить себя учителем, или гуру, такого человека и разделить с ним славу. Первый «гуру» не заставил себя долго ждать. Назывался он садху Балананда. Он бесцеремонно появился в пещере, назвал себя учителем Махарши и ввел ряд нововведений в жизни отшельника. «Гуру» проявил недюжинную коммерческую хватку и стал брать деньги за вход в пещеру Махарши. С тех, кто просто сидел и слушал, меньше, с тех, кто разговаривал с Великим риши, больше, Но вскоре эта деятельность была прекращена самым решительным образом. Махарши со своим учеником выбросили вещи Балананды из пещеры и не пустили его больше туда. Садху пришел в ярость и даже плюнул в Великого риши. Это ему обошлось дорого. Ученики Рамана Махарши, забыв наставления своего учителя о ненасилии, набросились на садху и отколотили его. Балананде ничего не оставалось, как убраться из Тируванаималаи. Но неудачи продолжали преследовать незадачливого «гуру». Он влез в купе вагона без билета? и контролер высадил его, снабдив еще одним подзатыльником. Балананда сел в следующий поезд, но пристал к юноше, который не оказал «гуру» должного уважения. Крепкий удар туфлей по голове заставил садху забыть требуемые им правила этикета. Но Балананда был не из тех, кто быстро мирится с неудачами и потерями. Он вновь появился у пещеры Рамана Махарши.

— Ты Великий риши, — сказал он ему. — Но я более великий, чем ты. Я сейчас покажу тебе свою силу, и тогда ты признаешь меня своим гуру.

Он уселся перед Махарши и стал смотреть ему в глаза.

— Сейчас ты впадешь в транс, — важно сказал садху.

Через полчаса у Балананды стали слипаться глаза, и он… заснул.

После этого «гуру» счел за благо навсегда исчезнуть с горизонта Великого риши. Место учителя осталось вакантным, но ненадолго. Одним прекрасным утром снизу с тропинки раздалось протяжное пение. Вслед за последней нотой вынырнула всклокоченная голова очередного садху.

— Мир тебе, — сказал садху.

Махарши пригласил его сесть.

— Бог явился мне… — начал садху.

— Неужели? — удивился Махарши.

— Да, да, бог явился мне во сне, — продолжал садху, — и приказал мне быть твоим учителем, — и вызывающе посмотрел на Махарши.

— Хорошо, — ответил тот. — Пусть бог явится мне тоже и сообщит о своем решении.

Садху приоткрыл от неожиданности рот и не знал, что на это сказать. Потом он молча поднялся и поплелся вниз по тропе. И вновь оттуда раздалось заунывное пение. Садху отправился на поиски нового ученика.