Годы в броне

А к центру поля со всех сторон бежали люди. Наших футболистов обнимали, подбрасывали в воздух. Симпатии болельщиков были явно на стороне проигравших.

Тут же на стадионе стихийно возник митинг. Выступавшие чехи благодарили Советскую Армию. По трибунам стадиона волнами перекатывалось: "Наздар Советская Россия!" Потом слово предоставили мне.

- Наша команда проиграла с крупным счетом, - сказал я. - Но проиграть вам - это не поражение. Сегодняшний матч закончился в пользу дружбы наших народов. Поэтому проигрыш футболистов нас не огорчает...

А потом мы сидели у наших друзей за чашкой кофе, вели задушевный разговор. И когда прощались, хозяин дома, пожилой инженер, виновато произнес:

- Вы уж извините наших футболистов, они проявили большую бестактность.

- В чем?

- Перед игрой мы их собрали и обо всем договорились. А они, черти, разошлись и...

Все мы от души хохотали...

Утром в гости к танкистам приехал постоянный корреспондент фронтовой газеты поэт Александр Безыменский.

Вот уже несколько лет мы встречали его на дорогах войны в частях и подразделениях 1-го Украинского фронта. На Украине и в Польше, в Берлине и Праге - везде он был с нами, своим оптимизмом и юмором согревал наши солдатские души. Все, кто имел счастье общаться с Александром Ильичом, заражались его юношеским задором, хотя поэт давно уже вышел из комсомольского возраста.

С появлением Безыменского в моей комнате сразу все ожило, все пришло в движение.

- Приехал поздравить с победой. Хотел нагнать вас в Берлине, да разве за танкистами угонишься! Друзья мои, пройдемся по улице. Я написал стихотворение, которое посвящаю вам, танкистам, и хочу прочитать его.

На улице к нам присоединились чехи, круг слушателей расширился. Кто-то притащил стол. Александр Ильич взобрался на него. И вот зазвучали стихи:

Победой закончены годы войны,

Жестокие страдные годы.

Невиданно были длинны и трудны

Мои боевые походы.

Вперед устремляясь, я немцев громил,

Назад не ступивши ни шагу...

Берлин штурмовал я. Я в Дрездене был,

Вошел победителем в Прагу.

Под сводом победы, под стягом святым,

Душою солдатской ликуя,

Любимой Отчизне и детям своим

Открыто и гордо скажу я,

Что выполнил честно из всех моих сил

Великую нашу присягу.

Берлин штурмовал я. Я в Дрездене был,

Вошел победителем в Прагу...

Как завороженные слушали мы поэта. Он нашел простые, душевные слова, чтобы излить чувства, волновавшие каждого из нас.

Целый день потом мы с Александром Ильичом бродили по Праге. Еще в тридцатые годы он несколько раз бывал в Чехословакии, выступал на литературных диспутах. Поэтому о лучшем гиде нельзя было и мечтать. Мы услышали от него о Карловом мосте, о Градчанах, о Златоуличке и средневековых алхимиках. Мы осмотрели театр Народное Дивадло, побродили по набережной Влтавы. На одной из улиц наше внимание привлекло страшное зрелище, вернувшее нас к недавним дням войны. На машинах подвозили истощенных, оборванных людей, едва державшихся на ногах. На изможденных лицах несчастных лихорадочно горели огромные темные глаза, из-за худобы сильно выдавались заостренные носы. Все они были на одно лицо - наголо стриженные, одинаково исхудавшие и оборванные. Невозможно было даже отличить мужчин от женщин. Мы подошли ближе. Оказалось - это бывшие узники концентрационного лагеря Терезин.

Советские войска, наступая на Прагу, спасли узников этого лагеря, в котором доживали последние дни около двадцати тысяч евреев. В большинстве своем это были, оказывается, девушки. Я не мог спокойно смотреть на них, мне казалось, что среди этих людей находятся и мои сестры...

Разволновался так, что не мог уснуть. Всю ночь думал о фашистских людоедах, о страшной угрозе дикого средневековья, которая совсем недавно висела над миром. Какое это счастье для человечества, что победила Советская Армия и что с фашизмом покончено навсегда. Я, как все фронтовики, искренне верил тогда в это...

Спустя несколько дней советским и чехословацким воинам вручались в пражском кремле ордена Чехословацкой республики. После церемонии все награжденные дружно шагали по Градчанам, по Вацлавской площади. Прага по-прежнему ликовала. Повсюду нас встречали и провожали радостные возгласы: "Наздар Червона Армия!" Город преображался на глазах: исчезали баррикады и кучи мусора, дома глядели на улицу чистыми, промытыми окнами.

На пути то и дело попадались группы военных: наши и чехи, русская речь, смешавшись с певучей чешской, слилась в неповторимый язык дружбы. Бросалось в глаза, что на груди у офицеров и солдат чехословацкой армия нередко сверкали ордена Ленина и Красного Знамени, а у многих советских воинов можно было увидеть чехословацкие боевые награды.

Я не верю в чудеса, но верю в могущество случая. Сколько раз за годы войны мне доводилось быть свидетелем самых невероятных встреч! Сам я в тот день шел по улицам Праги с предчувствием радостной встречи.

И она произошла, правда, значительно позднее. Но прежде расскажу предысторию.

Я уже говорил, что в 1943 году видел неподалеку от Киева воинов из бригады генерала Людвика Свободы и что мы договорились тогда о встрече в Златой Праге.