Гоген в Полинезии

Разумеется, особенно жадно Гоген глотал страницы, посвященные островитянам. Вот как тепло и одобрительно отзывались о них авторы. «Представители малайско-полинезийской расы великолепно сложены… Что касается их духовных качеств, то на некоторых островах, например на Таити, эта раса создала довольно высокую культуру и отличается прежде всего дружелюбием, добротой и радушием. Кражи и убийства почти неизвестны на Таити». Ссылаясь на труд, напечатанный одним французом, который полжизни провел на Таити[9]

, справочник дальше продолжал в том же духе: «Таитянские женщины, как правило, — безупречные модели для ваятеля. Иногда черты лица таитянки кажутся излишне малайскими, но большие, удивительно ясные и красивые карие глаза, очень полные губы и замечательно ровные белые зубы делают ее столь прелестной и обаятельной, что нельзя не разделять всеобщего восхищения ею. Ее длинные волосы цвета воронова крыла, в зависимости от вкуса и прихоти, либо заплетены в две косы, либо небрежно спадают на плечи. У нее спокойное, открытое лицо, которое никогда не омрачается облачком заботы или тревоги».

Согласно тому же источнику, проблема питания на Таити решалась очень просто — вернее, проблемы вовсе не было. «Уроженцам широт, где никогда не бывает зимы, где почва сказочно плодородна, — таитянам достаточно протянуть руку, чтобы собрать плоды хлебного дерева и бананы, составляющие их основное питание. Поэтому они никогда не трудятся, а рыбная ловля, которой они занимаются ради разнообразия стола, — это скорее удовольствие, которого они не хотят лишаться».

Подводя итог, самый сведущий из авторов справочника, недавно возвратившийся с Таити ботаник, восторженно пел хвалу этому острову, где, судя по всему, был подлинный рай: «Если люди на противоположном конце земного шара упорно трудятся, зарабатывая на жизнь, борются с холодом и голодом и постоянно терпят нужду, то счастливые обитатели далекого таитянского рая в Южных морях знают одни только светлые стороны жизни. Жить для них значит петь и любить».

Эти строки настолько совпадают со словами Лоти, что невольно спрашиваешь себя, не заимствовали ли у него составители справочника. Но Гоген не питал никаких подозрений и тотчас согласился с Эмилем, что Таити — идеальное место для них[10]

. В этом выборе было еще одно важное преимущество: туда явно можно было проехать бесплатно, не нанимаясь в официанты. Все тот же великолепный справочник сообщал радостное известие: «Французское Общество колонизации щедро помогает земледельцам, желающим поселиться в Южных морях. Правда, ограниченные ресурсы Общества не позволяют ему даром предоставлять землю на востоке Тихого океана, как это будет делаться в Новой Каледонии. Но благодаря любезному содействию властей Общество, во всяком случае, обеспечивает бесплатный проезд питающим серьезные намерения поселенцам, которые твердо решили эмигрировать в какую-нибудь французскую колонию». Гоген нисколько не сомневался, что он и его товарищи вполне отвечают требованиям Общества колонизации. Разве у них не «серьезные намерения», разве они не «твердо решили»? Хорошенько изучив справочник, он открыл, что они даже могут легко и приятно зарабатывать деньги в Южных морях. На островах Туамоту, к востоку от Таити, полинезийцы ныряли за раковинами и нередко находили в них крупные жемчужины. И Гоген с жаром изложил Бернару блестящую мысль, которая у него возникла: «Не исключено, что де Хаан без ущерба для нашей дикой и простой жизни сможет вести дела с голландскими торговцами жемчугом».

Предвкушая райскую жизнь на Таити, Гоген еще в одном отношении переменил свои планы. Наиболее четко об этом сказано в письме датскому художнику Е.-Ф. Виллюмсену: «Что до меня, то я уже решил. Вскоре я уезжаю на Таити, маленький островок в Южных морях, где можно жить без денег. Я твердо намерен забыть свое жалкое прошлое, писать свободно, как мне хочется, не думая о славе, и в конце концов умереть там, забытым всеми здесь в Европе»[11]. Чтобы доказать продуманность своего шага, он почти дословно привел вдохновенные и вдохновляющие строки из справочника о том, что для таитян жить — значит петь и любить. Сообщил он о своем «непоколебимом» решении и Одилону Редону: «Я уезжаю на Таити и надеюсь там окончить свои дни. Мои произведения, которые вам нравятся, представляются мне молодым ростком, но я надеюсь выпестовать из него дикое примитивное растение только для моего собственного удовольствия. Чтобы добиться этого, я нуждаюсь в мире и покое. Слава, похвала других теперь мне совершенно безразличны. Европейский Гоген кончился, никто здесь больше не увидит его произведений»[12]. Говоря о жене и детях, Гоген выражал надежду, что они приедут к нему, когда он устроится как следует и сможет предложить им более обеспеченную жизнь, чем в Копенгагене.