Гоген в Полинезии

Как ни странно, меблированных домов в ту пору в Папеэте не сдавали. Подыскав себе подходящую виллу, люди шли на мебельный склад и брали обстановку напрокат. Такой неудобный порядок возник, наверно, потому, что у съемщиков были самые различные привычки и запросы. Например, чиновники колониальной администрации предпочитали жить на европейский лад и окружали себя всякими столиками, зеркалами, гардинами и салфеточками. В отличие от них постоянные поселенцы часто довольствовались несколькими циновками заменяющими и стулья и кровать, да большим деревянным сундуком для одежды и прочего имущества.

Гоген, можно сказать, основательно обставил дом, который снял неподалеку от католической церкви. Он взял напрокат двуспальную кровать, два стола, четыре стула, бюро, шезлонг и сундук. Стены украсил фотографиями Метте и детей и репродукциями картин.

Чтобы найти клиентов и получше узнать местные условия, Гоген старался возможно скорее расширить круг своих знакомых. Для этого он даже постригся и, в соответствии с местной модой, надел белый полотняный костюм и крахмальный воротничок. (Губернатор и другие высокопоставленные лица обязаны были повседневно носить черный сюртук.) Что ж, белый костюм, хотя и был далек от идеала, все-таки лучше подходил для тропического климата Таити. Гогену еще посчастливилось приехать в начале прохладного сухого сезона, когда температура в полдень редко превышала тридцать градусов, а ночью, как правило, понижалась до двадцати.

Довольно скоро Гоген уяснил себе, что три тысячи жителей этой провинциальной дыры Папеэте делятся на множество различных групп и клик. Верхушку, как и во всех колониях, составляли командированные чиновники и офицеры, которые привезли с собой свои семьи и слуг. Обычно они служили на одном месте три года, после чего их переводили в другую колонию. Эта группа, включавшая около ста человек, с известным основанием считала себя не только политической, но и социальной и интеллектуальной элитой. Во всяком случае, многие из них принадлежали к знатным семьям. Поэтому они смотрели свысока на постоянных поселенцев, главным образом бывших солдат и матросов, которые женились на таитянках и осели на острове. Большинство поселенцев открыло магазины, лавки или трактиры, многие стали богачами. Всего «оседлых» было около двухсот. Причем их основным пороком считались не столько грубая речь и вульгарные манеры, сколько эгоизм и корыстолюбие. В свою очередь поселенцы обвиняли военное и гражданское начальство в лени и чванстве. А то и в нечестности. Кроме того, они единодушно считали, что все эти сменяющие друг друга приезжие службисты возмутительно мало знают о местных условиях и, по справедливости, поселенцы сами должны править двадцатью тысячами коренных жителей колонии. Вообще же они редко бывали в чем-нибудь согласны между собой.

Впрочем, среди чиновничьего сословия тоже не было недостатка в интригах и стычках, чаще всего из-за картофеля и таитянских девушек. Картофеля не хватало, ведь это был импортный товар, к тому же плохо переносящий морские перевозки. А хозяйки не могли допустить мысли о том, чтобы осквернить священную французскую кулинарную традицию, заменив пом-де-фри с мясом бататом или иными полинезийскими корнеплодами, и дошедшие в сохранности ящики картофеля становились предметом жестокой и беспощадной борьбы. Что до таитянских девушек, то проблема была прямо противоположного рода: их было слишком много, и чиновники слишком часто искали в их объятиях утешение и отдых после выматывающих душу картофельных битв.

Светская жизнь чиновничьего сословия сводилась к нескончаемой череде традиционных обедов, причем меню и размещение гостей за столом долго оставались важнейшей темой всех разговоров в городе. В промежутках между зваными обедами женщины сплетничали за чашкой кофе, а их мужья сплетничали, пили и играли в домино в «Сёркл Милитер»; местные тузы сплетничали, пили и играли в домино в «Сёркл Юньон». Всего красноречивее интересы местного общества характеризует то, что единственными предприятиями в Папеэте тогда были винный завод, пивной завод, фабрика по производству льда и фабрика освежающих напитков, которая выпускала преимущественно содовую воду. Один из участников кругосветного плавания шведского фрегата «Ванадис», побывавший на Таити незадолго до Гогена, дополняет картину экономики лаконичной справкой о торговле: «Из наших продуктов здесь можно увидеть только спички и некоторое количество норвежского пива. Сами французы сбывают на островах почти исключительно вино, коньяк и табак»[46].