《Гойда》 (оригинал с Фикбука, слэш)

Палач на площади тотчас же заметил жест государя и внимал приказу, который готовился отдать государь.

- Богом клянусь, великий государь! – орал приговорённый. – Богом! Не повинен я в кражах тех!

- Божится он… - усмехнулся Иоанн, мотая головой. – Не хорошо это, не хорошо… Хотя...

Царь прикрыл глаза и глубоко вздохнул. Он чувствовал, как солнце касается его лица, как оно скользит по векам.

Народ замер.

- Хотя почём знать мне всю поднаготную? - наконец, молвил царь, медленно поднимая свои веки. - Не Бог я, такой же грешник.

Царь осенил себя крестным знамением.

- Ты, Малюта, - продолжил государь, обращаясь к своему палачу, - прежде чем в котёл кидать, сними-ка шкуру-то лукавую эту. Да не торопись, авось покается грешник! Уж будто язычники мы, без покаяния отпускать душу в жизнь вечную!

Курбский бросил презрительный взгляд на Фёдора. Юноша же с любопытством глядел на площадь, ожидая расправы над изменником.

...

Тем же вечером в Слободе созвал на пир государь воевод и друзей своих. Столы ломились от яств, а холопы едва успевали наполнять кубки вином. Излюбленные дураки и скоморохи в пёстрых потешных одеждах подняли шуму, бегали и пели вокруг стола, распевая свои небылицы, подыгрывая себе.

- Глухой подслушивал,

Слепой подглядывал,

Безрукой чаши нёс,

На стол раскладывал.

Безласой звал к пиру,

Безногой хаживал.

Мне то воистину

Немой всё сказывал!

Песня лилась, громко да задористо. Скоморохи носились и отплясывали по всему залу, боясь приблизиться к царскому трону.

Раскатистый смех самого государя разносился под сводами палаты, что приумножало уже царившее веселье. Воеводы вместе с царём подпевали скоморохам, осушая чашу за чашей.

Алексей Басманов выпивал непомерно, предаваясь разудалому духу, что царил за столом. Фёдор ничуть не уступал своему отцу, и не раз его резкий звонкий свист велел холопам нести кувшины с вином.

Андрей Курбский также был на пиру, но его утомлённый взгляд говорил о тяжёлом душевном утомлении.

- За отчизну нашу, за свободную землю нашу от злости, воровства и измены! – провозгласил Алексей, поднимая чашу над головой, поднимаясь из-за стола.

Его богатырская фигура возвышалась в общей суматохе, пока он оглядывал своих соратников торжествующим, но одурманенным вином взглядом.

– И за государя нашего, за здравие тела его, за мир и покой в душе его! – добавил Басманов громким басом.

- Аминь! – с широкой улыбкой ответил царь, поднимая свой кубок.

- За государя! – возглашали бояре и воеводы за столом, ударяя со всего размаху свои кубки друг о друга.

Общий гул и гомон не стихал, а нарастал, точно накатывал волнами. Уж и скоморохам за труд их развесёлый, но тяжкий, налили сполна. Игра стала резвее литься.

- Ах, мы ли не воры,

ах, мы да рыболовы, государевы ловцы.

Уж мы рыбушку ловили по сухим берегам,

По амбарам, по клетям,

По клетям да по хлевам,

Да по барским по дворам.

Как у дядьки, у Петра

Мы поймали осетра,

Вот такого осетра — вороного жеребца.

Охо-хо! Хо-хо! Рыболовнички!

Ах, не воры мы, не воры,

Рыболовнички!

Фёдор в удивлённой радости вскинул свои брови, слушая разнузданные куплеты. Взгляд юноши тотчас же метнулся на государя, как, впрочем, и взгляды остальных собравшихся за столом государевых ловцов.

Царь же пребывал в состоянии неописуемой весёлости. С широкою улыбкой он велел налить смельчакам за работу их.

Скоморохи же, точно чувствуя новый прилив сил, продолжали забавлять царя и друзей его, подбегая то к одному, то к другому края стола, опять же, сторонясь самого государя.

Пёстрые маски выглядывали из-за плеча, порой касались мужчин за застольем и тут же отбегали под громкую музыку, что лилась из их инструментов.

Один из дураков при дворе в игривом прыжке пристал с Басмановым, резким движением растрепав волосы Фёдора. Юноша усмехнулся и ловким движением перекинулся через всю скамью, в мгновение сорвал маску со скомороха и легко отскочил назад.

Минутное смятение на красном лице холопа сменилось чудаковатой миной. Федя присвистнул и бросился прочь со скоморохами.

Алексей схватился за лицо и, мотая головой, потянулся за кусками солёной рыбы.

- Да куда ж носиться ему, с ногой-то пораненною! – причитал Басманов-старший себе под нос.

Через густые брови видел он, как Фёдор мелькает в круговороте пёстрых тканей, развевающихся лент. Юноша держал маску, отнятую у скоморохи, не давая обратно завладеть ею.

- Так это он хромает ещё? – усмехнулся Иоанн, откинувшись назад и скрестив руки в замок перед собой и наблюдая за этим полубезумным действом.

Алексей громко рассмеялся и махнул рукой в сторону диких игр с шутами и музыкантами.

- Да плевать, пущай бесится! – ответил Алексей потянувшись к своему кубку.