《Гойда》 (оригинал с Фикбука, слэш)

Иоанн отстранился от супруги. Владыка удостоил царицу презрительным взглядом, и, ежели и хотел чего молвить, так не стал.

С тем Иоанн и покинул свою жену.

…

Малюта глядел вниз, во двор. Много ж шуму поднялось – все крики смешались единым гулом.

Генрих и Фёдор всё стремились перещеголять друг друга в ловкости, обращаясь с шашкою. Братия разделилась почти что поровну, решив болеть за Басманова али за немца.

Малюта отвлёкся, ощутив, как Афоня хлопнул его по плечу, да стал подле.

- От же ж, опять они? – вопрошал Вяземский, опершись об арку.

Малюта усмехнулся, да сплюнул наземь.

- Такого дурного ещё ж сыскать надобно… - вздохнул Скуратов.

- От свезло ж, что сыскали, - усмехнулся Афанасий.

Малюта улыбнулся в ответ, поглядывая на потеху во дворе.

- Одно радует, Афонь, - молвил Скуратов, понизив голос, - долго такие не живут.

Вяземский не отводил взгляду со двора, и не выдал ни жестом себя, не выдал того резкого холоду, что прильнуло к княжескому сердцу.

- И то верно. Уж больно заносчивая шавка эта Басманская, - ответил Афоня.

- И не таких отделывали, - молвил Малюта, чуть мотнув головой.

Афоня усмехнулся, опуская взгляд на руку. Шрам огрубел, и стал будто бы яснее виднеться на руке. Вяземский цокнул, почёсывая кисть.

- Поди, и тебе татар чем удружил? – вопрошал Афанасий.

Малюта отмахнулся.

- Не боле, нежели остальным. Где ж ему поспеть-то? – ухмыльнулся Малюта, - Денно царю служит, а уж нощно и подавно!

Вяземский перевёл хмурый взор на Малюту.

- Я знаю тебя, Гриш, - молвил князь, - поди, задумал чего? Не таи.

Малюта бросил короткий лукавый взгляд на Вяземского, да беглою украдкой огляделся.

- Ты ж, Афоня, утаил от меня, - Скуратов понизил голос, и говорил так, будто бы эти слова и впрямь с трудом ему давались, - что привёз подарок для Феденьки, и не от кого-то, а от самого Михал Михалыча.

Вяземский пожал плечами.

- Свалим на немца, - ответил Афанасий, отмахнувшись.

- А то, - согласно кивнул Малюта, - коли уж прижмёт, так да. Да погоди в перепалку вступать – будет твоё слово против слова Федькиного. Не знаю, как ты, я бы пока втихомолочку да переждал бы. Всяко, мальчишка наскучит царю – не бывало ж иначе. А от тебя я таить ничего и не таю – просто говорить-то неча.

На сим Малюта развёл руками, да пошёл своею дорогой, Афанасий своей.

Спускаясь по каменной лестнице, князь уж издали заприметил гонца. Лицо знакомое – кто-то из слуг земских. С тихой ухмылкой, Афанасий уж предвидел, сколь пылкой будет челобитная.

Не успел гонец перевести дыхания да слова молвить, как Вяземский упредил его жестом.

- Нынче уж всё без толку, - отрезал князь, спускаясь по лестнице, - Пусть бегут на все четыре стороны, да востро бегут – мы спускаем гончих.

…

Фёдор присвистнул, стегнув хлыстом воздух. На узкой дороге и развернуться было негде. Телега с большою поклажей стала, и извозчик в ужасе глядел, куда угодил. Покуда мужик и смекал, что к чему, его стянули за шкирку, бросил в грязный талый снег.

Морозов, да прочие опричники, принялись приглядывать себе чего ценного.

Крик ужаса разодрал грудь крестьянина, как завидел он, что с дерева свисают тела повешенные.

- Тащите его, - приказал Басман-отец, указывая на дерево.

- Добрый сударь, грамоты! – взмолился мужик, - Грамоты имею при себе!

Мужик насилу вырвался, да вытащил бумаги, что держал подле самого сердца.

Басман-отец вырвал с рук мужика бумаги и бегло их оглядел.

Вскинув брови, опричник согласно закивал.

- Эйто ты славно, что сразу сказал, - молвил Алексей, хлопнув мужика по плечу, - Федь, у него грамоты.

Фёдор поглядел на бумаги, оставаясь в седле. Юный Басманов присвистнул, кивнул головою.

- Эй, Андрюх! – окрикнул Фёдор, глядя на дерево.

На одно из веток немец маялся, свесившись вниз головой, да держась лишь ногами.

- Ась? – крикнул Штаден.

- У сударя грамоты, как никак, услужи-ка – вешать надобно его выше прочих! – приказал Фёдор.

Генрих усмехнулся, готовившись исполнить просьбу друга.

…

Как только Вяземский прибыл в своё поместье, двор ещё утопал в тяжёлом молочном тумане. Крестьянские кланялись барину, продолжая свои труды.

Афанасий первым делом проверил дружинного своего напарника Кузьму. Мужик управлялся здесь, под Новгородом.

Князь застал Кузьму за трапезой, и жестом велел обойтись безо всяких почестей.

- Как ты? – вопрошал Афанасий, - управился?

Кузьма утёр усы, кивая.

- Всё с местных деревень собрано, Афанасий Иваныч, - молвил мужик.

Вяземский отмахнулся.

- Да поспею ещё собрать – токма приехали.

Князь неспешно расхаживал по светлице. Вяземский с какой-то глупой улыбкой увидел царапину в стене.

«Уж сколько минуло с того дня?» вопрошал сам себя Афоня.

Вскоре же, Вяземский воротился к делам насущным.

- При дворе, видать, снова что-то затевается, - вздохнул Афанасий, - За рыжей харей нужен глаз да глаз, неспокойно мне.

Кузьма кивнул, внимая словам князя.

…

Фёдор кивнул, распробовав засахаренного миндаля. Кивнув, опричник указал на широкую пиалу, и купец спешно щедро отсыпал угощения в льняной мешок на шнурке.