Гол под Новый год

Треск-Треск-Треск

Третий кусочек полностью разрушает преграду. И я выпаливаю Фёдору всё, что тяготит сердце и отравляет душу. Слова рваными потоками льются сами собой. Я раз семь менял нить повествования, прыгал с одной проблемы на другую и говорил, и говорил, пока не дошёл до самого дна чёрной пропасти:

– Я понимаю, что тону… Но не уверен, что хочу выплывать… Точнее, не знаю как.

Только тренер поймёт меня… Только он знает, каково это – жить чем-то и потерять это… Комлев когда-то сам был выдающимся футболистом, но неосторожное падение завершило карьеру советской звезды.

– Что мне делать? – риторический вопрос слетает с губ.

Надо же… Мне будто снова десять и пятнадцать, я приехал на каникулы в родной городишко и сижу на уютной кухне Иваныча и жалуюсь на тяжёлые тренировки в Спартаке. Только вот торт не тот… С отвращением отставляю недоеденный кусок.

– Согласен, Костик, пирог дрянь, не то что у моей Ирочки. Теперь уж и не поедим такой… – мягко ворчит дорогой человек.

– Почему?

– Так умерла Ирина Дмитриевна, два года, как похоронил.

Чувствуя себя конченным мудлом, тыльной стороной стираю невольно выступившие слёзы с лица:

– Простите… Соболезную…

Вот дебил, у человека горе такое случилось, а я здесь со своими соплями…

– Спасибо, дружочек, спасибо, – помолчав несколько секунд, седой добряк продолжает, – Я не знаю, что тебе делать, Сагаев.

Хилые ростки надежды, не успев распуститься, вянут, замёрзнув на корню. Никто не знает…

– Мне нечего сказать… Это твоё испытание и только ты можешь найти свой путь. У меня только одна просьба.

– Бросить пить и взяться за ум? – голос звучит уныло, даже мудрый тренер не может мне помочь.

– Нет, я реалист, Костик. Иди домой и ложись спать, завтра заеду за тобой рано утром. Хочу кое-что показать. Выполнишь?

Недовольно сморщившись, киваю.

– Вот и славненько. До завтра, Сагаев.

Утро следующего дня

А-а-а-а! Видеодомофон благим матом орёт на всю квартиру, разрывая похмельный разум на крохотные куски. Хоть я и остановился, как просил Иванович, но до этого всё-таки успел засандалить целую бутыль отменного вискаря.

Отдираю опухшую харю от подушки, неохотно топаю к двери, включаю экран и тупо пялюсь на раннего гостя. Писец раннего… На часах пять утра. У подъезда элитной многоэтажки стоит Комлев собственной персоной.

– Доброе утро, Сагаев, бегом умываться, завтракать. У тебя полчаса, жду в машине. И форму спартаковскую не забудь.

Хотел было открыть рот и огрызнуться, да не успел. Фёдор Иванович отчалил в своё авто. Раскомандовался здесь.

Сам не знаю, почему безропотно отправился выполнять наказ. По старой памяти, наверное. Ровно через тридцать минут я сидел в ржавой жиге со стаканчиком кофе в руках.

– Блин, вы почему на этом ведре ездите? Я же вам новую машину дарил… – недовольно осматриваю «ведро».

Три года назад у Комлева был юбилей, 60 лет, мой агент подсуетился и оформил дорогущую Кия на старика.

– Дарил, спасибо тебе, Костик, уважил. Только мне и ласточки моей хватает, не тачка, а птица… А презент твой продать пришлось, уж не серчай, дружок. Деньги срочно нужны были.

– Дело ваше… –

чувство лёгкой обиды на тренера окончательно испортило и без того дрянное настроение. Натягиваю капюшон толстовки на лицо и устраиваюсь поудобнее.

– Правильно, допивай свою жижу и поспи, дорога дальняя.

– Угу… – буркнув, погружаюсь в беспокойную дрёму.

И снова блаженный кошмар – поле, команда, игра…

Несколько часов спустя

– Подъём, Сагаев, приехали, – голос тренера звучит глухо.

Чёрт… С неохотой открываю глаза…

– Где мы?

– Дома, Костик…