Голем

— Предположим, это сработает, — Игорь ненавидел себя за то, как слабо звучал его голос, но заставлял себя продолжать говорить, — и, если у меня всё получится, ты действительно вытянешь меня наверх с помощью этих твоих тросов. Но я так и не получил ответа на первый вопрос.

Лазарев свесился с обрыва. Лава была не так далеко, как ему показалось сначала, — вероятно, их разделяла сотня-другая метров, — но всё равно высота была вполне достаточной, чтобы разбиться насмерть, даже если бы внизу была обычная вода. Лава же являлась раскалённой горной породой, — материалом не в пример более плотным. О том, какая у неё температура, Игорь старался и вовсе не думать. Он был буквально в шаге от того, чтобы послать всё к чёрту и отступить.

— Каким образом я должен туда спуститься?

Красновато-оранжевая лужа внизу гипнотизировала его. Голова закружилась, Игорь почувствовал подкатившую к горлу тошноту и пожалел о тех питательных батончиках, которые съел во время подъёма на вершину вулкана. Затем — пожалел о самом подъёме и о том, что согласился на эту авантюру. С каждым мгновением, проведённым у края сопки, Лазарев все больше думал о том, что никакая сила не стоит такого риска, которому он сейчас себя подвергал.

— Я долго думал над этим. Не меньше, чем над подъёмом. И на самом деле один способ есть, — голос Тимофея был негромким и успокаивающим. Примерно таким тоном говорят медики со своими паникующими пациентами. «Укол — это совсем не страшно, будто комарик укусит», «удалять зуб — не больно, вы даже ничего не почувствуете»… Но правда была в том, что на самом деле было страшно. А порой — и больно. Просто и страх, и боль чувствовали вовсе не врач и не медсестра. Все неприятные ощущения выпадали на долю того, кого совсем недавно убеждали в том, что их не будет.

«И ведь медики всё равно делают своё дело, — стараясь отвлечься от охватившего его животного ужаса, продолжил отстранённо рассуждать Игорь. — Говорят, успокаивают, притягивают внимание к своей речи — и делают укол. Или вырывают зуб. Или…»

Что ещё они могут делать, Лазарев додумать не успел. Осенённый внезапной догадкой, он начал оборачиваться, но было уже поздно: Тимофей, приблизившись к нему практически плотную, столкнулся взглядом с округлившимися глазами Игоря. Руки руниста были подняты перед собой, готовясь толкнуть Лазарева вперёд, но он уже не успевал дотянуться ими до спины Игоря, а потому сделал единственное, что ему оставалось.

С невероятной для возраста мужчины скоростью его нога взметнулась в воздух и что было силы пнула Игоря в поясницу.

Увернуться Лазарев уже не успел. Он оступился, взметнув в воздух облачко вулканической пыли. Земля выскользнула из-под ног, и Игорь с паникой осознал, что летит вниз, навстречу приближающейся с каждым мигом поверхности озера лавы.

В ушах громко свистел воздух, но Лазареву всё же удалось разобрать слова, которые проорал оставшийся наверху Тимофей:

— Стихия, Игорь! Задействуй свою стихию на максимум! Изо всех сил, Игорь!

Лазарев перевернулся в воздухе и выругался, но плотный поток ветра вогнал рвущиеся наружу маты обратно в горло. Озеро из лавы было совсем близко, а элемент отказывался подчиняться воле своего хозяина. Игорь покосился на свою руку: вместо полноценного доспеха её покрывала тонкая оранжевая плёнка, выглядевшая жалко на фоне содержимого вулкана.

«Всё-таки дурацкий был план», — подумалось вдруг Лазареву, и он неожиданно для самого себя нервно расхохотался, группируясь в отчаянной надежде, что это позволит ему не разбиться насмерть.

А в следующую секунду элементаль врезался в озеро из лавы.

Глава 24

Удивительно, но больно не было.

В последний момент озеро из лавы вздрогнуло, булькнуло и чуть опустилось вниз, образовав под Игорем небольшую проплешину в сплошной полыхающей жаром глади. Природная стихия словно почувствовала какое-то глубинное родство с силой Лазарева, и место удара, способного переломать все кости, Игорь как будто угодил в податливое, обнимающее его со всех сторон желе. Чудовищного жара, свойственного расплавленной породе, он совсем не ощущал; если бы кто-то спросил Лазарева о том, что он сейчас чувствовал, он бы произнёс всего два слова:

— Максимальный комфорт.

Обступившая его со всех сторон лава вовсе не обжигала — она грела, выгоняя из тела даже воспоминания о холоде, царящем на вершине горы. Бережно, как друг, поддерживала под руки и спину, не позволяла уходить на большую глубину. Несмотря на ограниченный запас воздуха в лёгких, Игорь не торопился всплывать, раскинув конечности во все стороны, как морская звезда, и целиком сосредоточившись на ощущениях.