Голем

Превозмогая боль, Влад что было силы перекатился по каменному полу, едва избежав волфрамового сапога, грозившего размозжить ему голову. Негромко звякнув, что-то ткнулось ему в запястье. Влад кинул туда быстрый взгляд: двуручник, брошенный Денисом, лежал совсем близко.

Схватив тяжёлый, словно кусок рельсы, меч, Влад перевернулся на спину и с усилием выставил его над собой. Он едва успел: Денис уже прыгнул на него, намереваясь раздавить тщедушного на фоне вольфрамового элементаля.

На сей раз прочность стихии и вес доспеха сыграли с Денисом злую шутку: рукоять двуручника болезненно уткнулась Владу в грудь, выбивая дыхание из лёгких, но вовремя поднятый клинок врезался вольфрамовому элементалю снизу в сочленение между нагрудной бронёй и поножами и застрял, уйдя в живот Дениса на добрый десяток сантиметров. Пронзить тело насквозь не удалось лишь из-за того, что кончик меча изнутри упёрся в заднюю стенку доспеха на спине. Шар в навершии рукояти двуручника скрежетнул по груди Влада, соскользнул, меч вырвался из пальцев. Денис завалился вперёд, всей тяжестью доспеха рухнув на плечо платинового элементаля.

Рука Влада взорвалась болью, и он с трудом сдержал стон, поднимая единственную послушную ладонь перед собой.

«Если не сделаю этого сейчас, другой возможности уже не представится».

В левой кисти возник узкий кинжал. Влад прищурился: прорезь в шлеме Дениса была совсем близко. Он взмахнул рукой, намереваясь положить конец в поединке.

«Жаль, что всё закончится вот так, — печально подумал Влад, увидев, как расширились глаза Дениса под шлемом. — Я победил двоих, но, судя по всему, рука и нога сломаны. Следующий, кто бросит мне вызов, — даже если это будет какой-то слабак, — справится со мной без проблем».

Кинжал, вместо того, чтобы вонзиться в плоть, замер в считанных сантиметрах от шлема.

— Достаточно. Ты победил.

Не веря своим глазам, Влад моргнул. Рядом с ним, наклонившись, стоял Гефест — бледный, с тёмными кругами под глазами, но достаточно сильный, чтобы перехватить запястье Влада в последний момент, не позволив ему убить Дениса. Убедившись, что платиновый элементаль его услышал, Константин Георгиевич отпустил его руку и выпрямился.

— Позовите сюда врача! — громко сказал он, обращаясь к члену Совета, сидевшего ближе всего ко входу в зал. Тот ошарашенно кивнул и бросился выполнять поручение. Гефест обвёл недобрым взглядом остальных элементалей, которые замерли, явно не зная, что делать.

— А вы, уважаемые члены Совета, — он особенно выделил последние два слова, — потрудитесь объяснить мне, что здесь происходит.

Влад с облегчением прикрыл глаза.

«Похоже, третьего поединка не будет».

Глава 23

Ледяные щупальца ветра, пробирающиеся в малейшие промежутки между одеждой и телом, заставили Игоря зябко поёжиться и опустить голову ниже, прижав подбородок к шее. Ни плотная зимняя куртка с капюшоном, ни толстый вязаный шарф не могли полностью защитить от холода, становящегося тем сильнее, чем выше они впятером поднимались к вершине вулкана.

У Морозова действительно был собственный самолёт, но подходящая для приземления площадка была лишь у подножия Ключевской Сопки, поэтому взбираться пришлось пешком. Игорь уже почти жалел о том, что согласился на эту авантюру: он впервые покорял гору, и подъём давался ему совсем нелегко. Что уж говорить об остальных: если Морозов переносил трудности без особых проблем, как, что удивительно, и возрастной Тимофей, продвигающийся вперёд с удивительным энтузиазмом, то увязавшимся с ними Ангелине и Соне приходилось особенно тяжело. Из-за этого им уже не один раз приходилось останавливаться на привал, чтобы хоть немного отдохнуть, и это заметно раздражало Тимофея.

— Ну что, отдохнули? — нетерпеливо спросил он спустя каких-то пять минут после очередной остановки. — Тогда двигаемся дальше. Держитесь, осталось совсем немного!

Вздох Сони был слышен даже сквозь шум завывающего ветра. Лазарев предпочёл бы не брать с собой девочку, но она настаивала на своём участии, а когда рунист настоял на том, что ему может потребоваться помощь второго Идракиля, оставлять Соню в особняке не стали. Теперь ей приходилось, отчаянно потея и ругаясь себе под нос, прикладывать все силы, чтобы не отставать от взрослых.

Ангелина шла молча, но Лазарев видел, что и она порядком устала от бесконечного подъёма. Это проявлялось в болезненной бледности, раскрасившей её лицо, побелевших, упрямо сжатых губах и недовольных взглядов, которые она бросала на Тимофея, когда тот в очередной раз начинал их поторапливать. Игорь понимал её. В конце концов, они шли весь день, и матери, которая долгое время не подвергалась значимым физическим нагрузкам, приходилось несладко.

— Потерпите ещё чуть-чуть, — обернувшись, мягко сказал Морозов. — Вершина уже близко.