Голод богов

Румата вышел из положения иначе: с помощью отработанного приема психодинамики перевел сотника в состояние транса, после чего тот стал отвечать на вопросы быстро и охотно.

Собственно, он добавил достаточно мало к уже известному, но одна деталь все-таки оказалась существенной — если не для Руматы, то для всех остальных. Как выяснилось, конклав предстоятелей от имени всей церкви особо проклял «нечестивый и блудный обычай поклонения траве тао», а поля, «где оная трава произрастает» объявил «дьявольскими капищами, подлежащими истреблению огнем вместе со всеми мужчинами и женщинами, там пребывающими». Именно этим, по словам сотника, армия и занималась — разумеется, не в ущерб укреплению лагеря и несению караульной службы.

Румата окинул взглядом остальных, слушавших этот рассказ — и прочел в их глазах такую лютую ненависть, какой, наверное, не встречал ни разу в своей жизни.

«Да, — подумал он, — тот, кто в качестве бога посоветовал великому магистру и предстоятелям поступить подобным образом, подложил им грандиозную свинью. Впрочем, лучше один раз увидеть…»

— Я хочу увидеть все своими глазами, — спокойно сказал он. — Ты, сотник, поедешь со мной и покажешь все места, где вы это сделали.

— Я — с тобой, Светлый, — тут же заявил Верцонгер.

К ним тут же пожелали присоединиться командиры «ночных охотников».

Они переправились на другой берег и почти сразу наткнулись на подошедшие основные силы войска Хозяйки. Разумеется, во главе его была Кира с неизменной свитой из холопских полковников.

Узнав, куда собрался Румата, она, не задумываясь, сказала: «Поеду с тобой» — и, обращаясь к полковникам, добавила: «Вы тоже едете с нами».

Рядом с первым же полем их ждали крестьяне. Вышли всей деревней, включая стариков и маленьких детей, и ждали. Давно ждали. Знали, что Светлые должны придти — и не ошиблись. Они стояли у межи, не осмеливаясь ступить на оскверненную землю. Они просто молча проводили глазами Светлых и их свиты, когда те двинулись осматривать картину случившегося.

…Сама лоза горит с трудом, но если поджечь легкие каркасы из сухих жердей, по которым она вьется, жара оказывается вполне достаточно. Обратившись в горящие угли, они падали, выжигая то, что внизу. А внизу были не только нежные цветы тао. Там были юноши и девушки, пришедшие сюда по древнему обычаю, чтобы на один день и одну ночь слиться друг с другом, слиться с землей, слиться с цветами тао — ростками сердца земли… Конечно, они пытались выбраться из-под горящих каркасов — но их уже ждали. И с размаху пригвождали к земле специально приготовленными длинными хорошо заостренными колами. Немногим посчастливилось умереть сразу, на других же, кто еще подавал признаки жизни, насыпали кучки горящих углей. Эти умирали долго… Некоторые — так долго, что палачам надоело ждать. И тогда развели костры, куда волокли за ноги обожженных, истекающих кровью, но еще живых людей…

Светлые и их свита долго стояли посреди всего этого, не говоря ни слова. Первым нарушил молчание дон Тира:

— Светлый, вы знаете, кто приказал это сделать?

— Великий магистр и конклав предстоятелей, — ответил Румата.

Вольный капитан кивнул головой и спокойно сказал:

— Надо идти войной на Метрополию и убить их всех. Отдавшие такой приказ не должны жить.

— Я тоже пойду, — буркнул Верцонгер.

— Едем к следующему полю, — распорядилась Кира. Голос ее был жестким, как стук гальки в морском прибое.

Они поехали. Толпа крестьян шла за ними.

На следующем поле было то же самое, будто они сделали круг, и вернулись.

— К следующему, — сказала Кира.

Толпа идущих за ними крестьян выросла вдвое.

— К следующему…

Весть о приходе Светлых непостижимым образом успела облететь все окрестности. С каждой пройденной лигой, все больше и больше людей следовало за ними, подтягиваясь с разных сторон большими и малыми группами.

…Когда они возвращались с четвертого поля, от безликой толпы крестьян отделился крепкий и худощавый старик с морщинистым, как сушеное яблоко лицом.

— Дозвольте сказать вам несколько слов, Светлые, — скрипучим голосом произнес он.

Румата кивнул:

— Говори, добрый человек.

— Вы — Посланники, вы знаете нашу землю с незапамятных времен. Когда люди только пришли в Запроливье из неведомых мест, вместе с ними пришли и вы. Люди в те времена еще не знали земли, а земля не знала их. Вы поставили на первом поле первые крепления для лозы, и лоза выросла, но плодоносить не могла — потому что сердце земли еще дремало. И тогда вы легли на землю в тени лозы и любили друг друга весь день и всю ночь. А когда встало солнце, навстречу ему раскрылись цветы тао. Сердце земли проснулась, а лоза впервые дала плоды. Так было…

Он замолчал ненадолго, чтобы отдышаться, а затем перешел к главному.

— В шести лигах выше по реке, между холмами, есть очень старое поле. Оно маленькое и не очень-то удобное, поэтому его давно забросили. Оно порядком заросло, поэтому его и не нашли… Но там еще осталось лоза и там еще цветет тао. Вы еще можете успеть.

Кира сосредоточенно кивнула головой.