Голод на Чизхолмской тропе

- Мы должны были убить его сразу же после того, как Ривер привел его к нам. Проклятие – его часть. Никто не выживает после Bендиго без опознавательных знаков.

- Он не показывает никаких признаков голода. Ривер наблюдает за ним. Он без колебаний прикончит его, как бешеного волчонка. Если мы проведем церемонию, он не обернется.

- Мы рассуждаем об этом так же глупо, как мальчишка, который, стоя в реке, хочет остановить ее. Мы или сделаем это, или убьем мальчика. Хватит болтать.

- А если уже слишком поздно? Если он обернется?

- Духи мертвых будут оплакивать нас, если будет слишком поздно. Однажды мы не смогли что-либо сделать, и все помнят цену, которую мы заплатили. Позволить трагедии снова обрушиться на нас из-за мелких ссор – это проклятие для всех нас.

- Согласен. Луна начинает убывать через три дня. Это время для ритуала. Сначала мы должны приготовить чернила и очиститься.

Все головы вокруг большого костра закивали. Мрачные лица, покрытые испариной, смотрели в огонь.

* * *

Крис настороженно оглядел землю. Он нашел открытую почву, без всякой растительности. Только редкие чахлые деревца стояли на фоне заходящего солнца слева от него. Он упал на колени, когда последние силы покинули его. Он был измотан. Жажда так усилилась, что он не потел, не плакал, во рту было так же сухо, как и на земле вокруг. Ему нужно было двигаться, но ноги не слушались его. Его руки дрожали, когда он пытался удержаться хотя бы на коленях.

Над ним по-прежнему кружил стервятник, но он, казалось, почувствовал его слабость и спустился ниже, чтобы посмотреть поближе. Он смотрел, как птица приземлилась в ветвях одного из деревьев. Он смотрел на нее, а она злобно смотрела в ответ. Он гадал, каков он будет на вкус, прекрасно понимая, что большой черный пернатый ублюдок без колебаний съест и его. Он отыскал рукой камень и швырнул его в проклятую тварь.

- Найди себе другую еду! Я здесь не умру.

Она не сдвинулась с места от его безрезультатного броска. Камень с глухим стуком упал на землю в футах перед ней, вяло подпрыгивая возле ствола дерева. Она насмешливо выругалась, склонив голову набок, и издала сердитый визг, словно приказывая ему просто свернуться калачиком и умереть.

- В твои руки я вверяю свой дух. Пожалуйста, Христос на престоле твоем, услышь мои слова и избавь меня от этого зла.

Горячий ветер снова поднялся и зашелестел листьями дерева. Cтервятник улетел обратно в небо, не сводя с него одного глаза. Он улыбнулся и почувствовал, как хрустнули его губы. Он вытер рот тыльной стороной ладони, чтобы увидеть алые полосы. Он с трудом поднялся на ноги и снова начал делать болезненные шаги вперед. Никогда в жизни ему не было так больно. Мысленно он видел, как жена и дети ждут его дома. Он не мог остановиться. Где-то впереди лежал город Дункан. Врач и священник могли бы исцелить его. А шериф мог бы сплотить весь город против Дьявола. Он просто должен был сделать это.

Ветер продолжал дуть, набирая силу. Хорошо было только то, что ветер дул ему в спину и толкал вперед. Если бы ветер дул ему в лицо, он был бы бессилен против него. Он использовал его, чтобы продолжать двигаться.

Несомый ветром за спиной, он мог поклясться, что слышал смех. Он напрягся, прислушиваясь. И тут он услышал вой чего-то потустороннего. Он широко раскрыл глаза, когда мимо него промелькнула серая вспышка, несущая зловоние смерти, почувствовал жгучую боль, когда что-то рвануло его щеку, и его голова дернулась, рассеивая красные брызги по земле. Он упал от силы удара, а тот же смех становился все громче и громче. Затем он услышал еще один ужасающий звук. Низкий скрежет и шипение гремучей змеи. Он повернул голову и увидел сверток коричневого цвета с алмазными отметинами на чешуе. Онa просто лежалa и смотрелa на него, а вокруг гремел смех. Змея рванулась вперед, и он почувствовал, как клыки впились в его руку. Он увидел, как проклятая рептилия скользнула прочь, когда две красные дыры на тыльной стороне его ладони наполнились кровью. Он ничего не мог сделать, только уставился на нее.

- В твои руки я отдаю свою душу. В твои руки я отдаю свою душу...

Снова и снова он бормотал эти слова, чувствуя жжение в руке и на щеке. Пока, наконец, существо не выбило из него воздух, ударив в бок. Он наклонился, и появился запах хуже, чем все, что Крис чувствовал со времен войны, когда тела мертвых и умирающих складывали в погребальные ямы, и они, как правило, лежали, раздувшись на солнце, несколько дней, прежде чем их зарывали. Эта тварь пахла еще хуже, как будто родилась в одной из этих ям. Он был мускулистым после пиршества, которое он провел за последние несколько дней. Но в черных глазах не было сострадания, только пустая потребность в большем. Он наклонился ближе, обнюхала его руку и разочарованно прищелкнула языком.

Затем тварь склонила голову набок и посмотрела ему в глаза.

- В тво-о-о-и-и-и ру-у-уки-и-и-и! В тво-о-ои-и-и ру-у-уки-и-и!