Голое платье звезды

Дверь расположенного рядом кабинета открылась, в коридоре появилась еще одна столетняя бабулька. И тоже в домашних тапочках, только они были сделаны не в виде зверушек, просто обычные клетчатые пантофли, на левом краснел большой помпон, на правом его не было.

Старушка уперла кулаки в бока.

– Девушка, он чихал?

– Чихал, – вздохнула я.

– И аппарат потерял?

– Да.

– Вы его нашли?

Я показала бабуле приспособление на своей раскрытой ладони.

– Вот. Пытаюсь Виктору Николаевичу его вручить, а он решил, что агрегат принадлежит мне, и ни под каким видом не берет.

Старушка схватила устройство.

– Виктор Николаевич еще молод, слух он потерял не так давно, лет пятьдесят назад, по какой причине, не знаю, и тогда же ему вот эту ерунду сделали. Весь наш докторско-академический состав юноше давно объяснил: наука вперед ушла, нужно приобрести нормальный современный прибор. Но молодежь такая вредная, вечно со старшими спорит. Вот он и мучается из-за своей подростковой тупости. Ох уж эти молодые люди! Нет для них пророков в своем отечестве! Деточка, мне ваши глаза не нравятся, они оба одинаковые, а должна наблюдаться асимметрия органов зрения. Заходите как-нибудь, я ваши прелестные очи сделаю такими, как надо.

С этими словами бабуля вцепилась Виктору Николаевичу в волосы, дернула за них, повернула голову старичка и в секунду впихнула ему в ухо найденный мною аппаратик. Потом, не говоря ни слова, исчезла в своем кабинете. Я посмотрела на табличку, которая украшала дверь. На ней значилось: «Академик академии «Образование и медицина», доктор наук, профессор, окулист С.Г. Слонова». Мой взгляд переместился на соседние двери… Пришлось изо всех сил стиснуть зубы, чтобы не расхохотаться. Похоже, на работу в эту клинику принимают только тех, чьи фамилии связаны с животным миром: Коровин, Слонова… а вон там кабинет дантистов Белкина и Зайцева.

– Ну вот, Софья Георгиевна вечно меня за волосы таскает, – пожаловался Виктор Николаевич. – Степан, как вы себя чувствуете? Паническая атака закончилась?

– Полностью, – заверила я, – ощущаю себя в полном здравии. Виктор Николаевич, вы сказали, что какая-то пациентка Коровина после того, как доктор съел ее диссертацию, выбросилась из окна.

– Глупый поступок, – кивнул дедок. – Клиника-то расположена на первом этаже. Ну, вывалилась она на тротуар, и что? Даже не ушиблась. Но у человека в момент помешательства мозг работает особым образом.

– Диссертация – это что-то вроде брошюрки? – уточнила я. – Один мой знакомый ее написал, а потом по почте рассылал по списку.

– Сейчас вы говорите про автореферат, краткое содержание работы, – улыбнулся дедок, – его членам Ученого совета, где защита предстоит, отправляют. Диссертация размером с книгу. Но ее никто из профессуры полностью изучать не станет. Да и автореферат-то не особо смотреть захотят. А почему вы интересуетесь, мой юный друг? Подумываете об ученой степени? В какой области, позвольте спросить?

– Меня удивили ваши слова «съел диссертацию», – улыбнулась я. – Стопку бумаги не так-то просто сжевать.

Виктор Николаевич взял меня под руку.

– Степан, ангел мой, это просто такой словесный оборот. Игорь Семенович мой научный руководитель, я под его началом вот уж скоро пятьдесят лет над кандидатской тружусь. «Съесть диссертацию» означает не допустить работу к защите. Э… э… поймите меня правильно, ученая степень не всегда свидетельство ума и таланта. Очень часто, даже слишком часто, всякие научные звания являются наградой за способность долго сидеть на стуле и писать не читаемую никем чушь.

Виктор Николаевич понизил голос:

– Степан, душа моя, вы милый мальчик, поэтому скажу: не ходите более к Коровину. У нас есть доктор Черепахов, вот он – прекрасный специалист. Но Семен Михайлович сейчас в командировке. Коровин же сидит тут, потому что является академиком. Сначала сей ферт занимался изучением воздействия разных препаратов на поведение человека. Потом у него случились большие неприятности – один пациент, которого Коровин чем-то попотчевал, покончил с собой. Поднялся шум, но жена Игоря Семеновича, дочь крупного чиновника, сей пожар затоптала и велела супругу переквалифицироваться, и с тех пор, с начала шестидесятых годов прошлого века, он занимается массажем. А также остеопатией, которой позже увлекся. Но подчас его дьявол в бок пинает, и он кое-кому говорит: «Все ваши проблемы со спиной идут от головы. Сначала надо ее на место поставить». И в результате этой постановки у больных часто случаются истерики, неадекватное поведение. Один пациент на Коровина с кулаками накинулся, а его аспирантка, милая такая девочка лет пятидесяти пяти всего, после того как научный руководитель ее труд в очередной раз разорвал, к окну кинулась. Да, Коровин – мастер человека до потери разума довести. Хорошо еще, что он капли Носорогова в воду людям не подливает.

– Капли Носорогова? – хихикнула я.