Голое платье звезды

– Через два дня я поехал в больничку, а Черновой там нет, – вздохнул Алексей. – Оказалось, что в палате интенсивной терапии она и не лежала. Кто мне по телефону отвечал, неизвестно. Женщина назвалась доктором Федоровой, и такая там есть, заведует отделением реанимации, но ничего о госпоже Черновой не слышала. Дома у Черновых никого нет. Валерия перестала посещать школу в тот день, когда бабушку из моего кабинета увезли на «Скорой». Владимир позвонил классной руководительнице, сказал, что у дочери грипп. Свет в их квартире не горит, мобильные отключены. Машина стоит в гараже. Деньги остались на счетах. Кредитками никто не пользуется. Никакие билеты никуда Черновы не покупали. Семья просто исчезла. Без следа.

– Забыл, чем Ангелина на жизнь столько лет зарабатывала? – воскликнула я. – Она тебя лихо обманула.

– Старухе реально плохо стало, – начал оправдываться Алексей. – Я не врач, но было видно, что ей не по себе. Хорошо, «Скорая» быстро приехала. Прямо сразу. Через пять минут.

– Не удивлюсь, если Чернова медиков заранее наняла и проинструктировала, – пробормотала я. – Ты сам набирал телефон «Скорой»?

– Ангелина попросила вызвать помощь из клиники, где у нее полис, дала мне визитку с контактами медцентра. Потом по тому же номеру я спрашивал о здоровье старухи, – начал Кудрин и осекся. – Черт… ты думаешь…

Я кивнула.

– Да. Бабуля не промах. Она тебя, как малыша, провела. А что с Верой Михайловной?

– Телефон выключен, дома никого, – ответил Кудрин. – Тоже куда-то делась.

– Понятно, – пробормотала я. – Жаль, так и не успела сказать Лере о том, что ее мама жива. И что она ни в чем не виновата.

Эпилог

Забегая вперед, расскажу, что случилось через год после всех описанных мною событий.

Мы с Романом отправились по делам в Лондон, целую неделю бегали по разным адресам, а незадолго до вылета в Москву решили в конце концов устроить себе отдых. Пошли бездумно бродить по лавкам и набрели на роскошный антикварный магазин, где в разных залах были представлены старинные вещи.

– Давай купим тебе вон те серьги? – предложил Роман.

Я посмотрела на цену и подпрыгнула.

– Да никогда! Они стоят бешеных денег. За такую сумму можно дом купить. Интересно, почему они кажутся мне знакомыми?

– Вам понравились подвески? – зачастил подбежавший продавец. – Они прелестны. Семнадцатый век. Прекрасное вложение капитала. Человек, который принес нам это украшение, наш постоянный клиент, получивший в наследство от родителей уникальную коллекцию.

– Стоимость у них тоже уникальная, – не выдержала я.

– Каждая вещь имеет свою цену, – улыбнулся консультант. – Обратите внимание на очень редкое сочетание бриллиантов прекрасной воды с уральскими самоцветами.

– Собственность великой княгини Елизаветы Федоровны Романовой! – выпалила я.

– Да, – восхищенно закивал сотрудник магазина. – Очень приятно видеть даму, которая так глубоко разбирается в истории знаковых драгоценностей.

– Вдова убитого террористом московского генерал-губернатора, великого князя Сергея Александровича, продала все свои ценности, чтобы построить Марфо-Мариинскую обитель милосердия, – пробормотала я. – К этим серьгам просто просится колье.

– О! Вы правы, – согласился продавец. – И оно было. Есть фото великой княгини, где она в полном комплекте. Человек, который принес подвески, пояснил: «Родители собирали изделия с историей, покупали их на аукционах, у частных лиц. Серьги они приобрели у правнучки фрейлины великой княгини, которую Русская православная церковь канонизировала». Молодая женщина ничего не знала об ожерелье, у нее были только подвески. Кто-то «разбил» комплект. Я всегда тщательно изучаю наш ассортимент, чтобы рассказать людям историю вещи. Так вот! Один раз у великой княгини появилась новая горничная. Спустя время старшая камеристка заметила, что девушка повязала на шею косынку, и сделала ей замечание. Горничная объяснила, что у нее раздражение на коже, которое лучше прикрыть. Начальница велела снять платок и показать шею. Горничной пришлось подчиниться. «Ты посмела надеть колье хозяйки! – воскликнула камеристка. – Бриллиантовое, с самоцветами!» Девушка заплакала: «Простите, я только померила, не удержалась». «Не смей прикасаться к ювелирным изделиям, – начала отчитывать ее главная камеристка. – Ожерелье, которое ты нагло нацепила, особенное. У того, кто впервые надевает его на себя, возникает золотуха, проходит спустя несколько месяцев ношения». Понимаете, как интересно? Ожерелье не любит смены хозяйки и некоторое время бунтует против новой владелицы, но потом смиряется. Факт, достойный пера Шекспира. Вы впечатлены?

– М-м-м, – пробормотала я.

– Если именно эти подвески вам не подходят, то могу связаться с их владельцем. Недавно один из наших покупателей искал брошь к вечернему платью. Я побеспокоил обладателя серег, которые перед вами, и тот принес…

– Спасибо, – перебила я продавца, – мы зашли просто посмотреть.

За моей спиной зарыдал ребенок, но плач быстро прекратился, вместо него раздался женский голос: