Голос блокадного Ленинграда

Печаль войны все тяжелей, все глубже,все горестней в моем родном краю.Бывает, спросишь собственную душу:— Ну, как ты, что? —                    И слышишь:                              — Устаю…—Но не вини за горькое признаньедуши своей и не пугайся, нет.Она такое приняла страданьеза этот год, что хватит на сто лет.И только вспомни, вспомни сорок первый:неудержимо двигался фашист,а разве — хоть на миг — ослабла веране на словах, а в глубине души?Нет. Боль и стыд нежданных пораженийтвоя душа сполна перенеслаи на путях печальных отступлений

невиданную твердость обрела.…И вот — опять…                   О, сводки с юга, утром!Как будто бы клещами душу рвут.Почти с молитвой смотришь в репродуктор:— Скажи, что Грозного не отдадут!— Скажи, скажи, что снова стала нашейКубань, Ростов и пламенный Донбасс.—  Скажи, что англичане от Ламаншарванулись на Германию сейчас! —…Но как полынью горем сводки дышат.Встань и скажи себе, с трудом дыша:— Ты, может быть, еще не то услышишь,и все должна перенести душа.Ты устаешь? Ты вся в рубцах и ранах?Все так. Но вот сейчас, наедине,не  людям — мне  клянись,  что  не устанешь,

пока твое Отечество в огне.Ты русская— дыханьем, кровью, думой.В тебе соединились не вчерамужицкое терпенье Аввакумаи царская неистовость Петра……Такая, отграненная упорством,твоя душа нужна твоей земле…Единоборство? — Пусть единоборство!Мужайся, стой, крепись и — одолей.

Август — сентябрь 1942

«Я хочу говорить с тобою…»

Я хочу говорить с тобоюо тяжелой нашей вине,так, чтоб больше не знать покояни тебе, товарищ, ни мне.Я хочу говорить недолго:мне мерещится все больней

Ольга, русская девушка Ольга…Ты, наверное, знаешь о ней.На немецкой земле на проклятойв подлом рабстве томится она.Это наша вина, солдаты,это наша с вами вина.Точно образ моей отчизны,иссеченной, усталой, больной,вся — страдание, вся — укоризна, —так встает она предо мной.Ты ли пела, певучая? Ты липроходила, светлее луча?Только слезы теперь застылив помутневших твоих очах.Я гляжу на нее, немея,но молчать уже не могу.Что мы сделали? Как мы смели

пол-России отдать врагу?Как мы смели ее оставитьна грабеж, на позор — одну?!Нет, товарищ, молчи о славе,если сестры твои в плену.Я затем говорю с тобоюо тяжелой такой вине,чтоб не знать ни минуты покояни тебе, товарищ, ни мне.Чтобы стыдно было и больно,чтоб забыть о себе, — покаплачет русская девушка Ольгау германского кулака.

20 сентября 1942

«Подводная лодка

уходит в поход…»

Капитану подводной лодки

Грищенко