Голос крови

Флисс помотала головой.

– Но она же стала такой после того, как появилась я, – сказала она.

– Чепуха! – воскликнул Фредерик. – Самая большая чепуха, какую я только слышал! Ты тут вообще ни при чем. Смотри на это так: она просто вдруг заболела, и до сих пор ни один врач не смог ее вылечить. Такое иногда бывает.

Флисс протянула маленькую морщинистую ручонку, чтобы взять пульт стереопроигрывателя.

– Может быть, Фредерик ее вылечит, когда станет врачом, – с надеждой сказала девочка.

– Сначала он вылечит тебя, – улыбнулся ей отец.

Флисс тоже улыбнулась в ответ. И покачала головой.

21

Лоренс Галлахер был однокашник Бена по Ньюкаслу. Кроме диплома историка, у Лоренса было еще и звание магистра искусствоведения. После защиты он решил съездить в Берлин да так там и остался. Причиной была любовь: студент-германист Тобиас родом из Штутгарта завоевал его сердце. Тобиас поступил работать в большую немецкую газету в качестве берлинского корреспондента и привел Лоренса в литературный отдел. Оба хорошо зарабатывали и за короткое время заслужили отличную репутацию. Они жили в громадной квартире в Шёнеберге[41], такие же счастливые, как в первый день. Во всяком случае, так Лоренс заверил Бена, встретив его в аэропорту Шёнефельд.

– Адрес, который ты мне назвал, совсем по соседству с нами. Туда две минуты пешком. Я знаю этот дом. Там живут наши друзья.

– И эту женщину ты тоже знаешь?

Лоренс кивнул:

– Лично с ней я не знаком. Но она – известное лицо. Тяжелая история. Получив твой имейл, в котором ты писал, что хочешь встретиться с Карлой Арним, я разузнал о ней все, что возможно. Хотя многое из этого – слухи. А я подумал, что тебя, конечно, интересуют факты. Сколько тебе уже о ней известно?

– Начинай с нуля.

– Карла Арним была когда-то значительной величиной в мире искусства. Выставиться в ее галерее означало, что ты достиг успеха. Она проводила потрясающие аукционы. Конечно, основу заложили ее родители. У них уже была превосходная репутация во всем мире. А Карла, так сказать, добавила последний штрих. Пока не случилась эта история с ребенком…

Они ехали по городской автотрассе мимо серых зданий, озаренных ярким солнечным светом.

– История с ребенком, – сказал Бен. – Добрых тридцать лет тому назад. Что тогда случилось у Карлы?

Лоренс свернул в другой ряд, обгоняя грузовик, но затем резко нажал на тормоз: впереди, непонятно как, образовалась пробка.

– Она не могла свыкнуться с мыслью, что ее ребенок болен, и повсюду рассказывала, что ее ребенка украли и подменили. Муж, видимо, скрывал это до поры до времени, пока однажды она не выложила все в прямом эфире на телевидении. С этого дня все поняли, что ей самое место в закрытой лечебнице. Разумеется, ее не могли там держать всю жизнь. Она то и дело предпринимала попытки привлечь на свою сторону СМИ, но ей никто не верил, никто не хотел заняться этой историей, рискуя сесть в лужу. В конце концов муж с ней развелся, ее лишили материнских прав. Говорят, муж добился, чтобы ей запретили все контакты с детьми и с ним самим, и грозился засудить каждого, кто посмеет заявить, что его дочь – не его дочь. Карла переехала жить к подруге, та в то время была известным фотографом, и дела у нее шли хорошо. Ее звали Элла Мартинек.

– Почему – звали?

– Тоже трагическая история. С тех пор как к ней переехала Карла, она бросила фотографировать. Никто не знает почему. Если бы она продолжала, то стала бы по-настоящему богатой и знаменитой. Чистейшая трагедия! Приютила у себя сумасшедшую, и с тех пор ее жизнь пошла под откос. И все оттого, что эта женщина, Карла, не могла смириться с тем, что у нее больной ребенок! В тысяча девятьсот девяносто третьем Элла Мартинек умерла. Какой-то несчастный случай. – Лоренс покачал головой и нажал на клаксон. Когда соседний водитель бросил на него возмущенный взгляд, он ухмыльнулся. – Немцы определенно слишком редко гудят.

– Так вы снова провели отпуск в Италии?

– Чудесно! Рим, три недели.

– На машине?

– А иначе не так интересно. – Лоренс снова погудел и помахал водителю сбоку.

– А Карла Арним? На что она теперь живет?

Лоренс пожал плечами: