Голос крови

– И сняла фильм. По сути дела, подробно все задокументировала. Это мы обнаружили только тогда, когда криминалисты завершили просмотр ноутбука.

– Значит, Фиона была права.

– Она была права.

Бен задумчиво кивнул:

– Но почему Мораг хотела ее убить? Или это было осуществление какого-то безумного художественного проекта?

Хэпберн развела руками:

– Она хотела быть Фионой.

– И ей это удалось, – сухо констатировал Бен.

Показывая пальцем на альбом фотографий, который лежал у Бена на коленях, она спросила:

– А что сегодня на очереди?

– О!

Он взял альбом в руки и раскрыл. В нем были наклеены фотографии начала восьмидесятых годов. Играющая с отцом пятилетняя девочка на пляже у Северного моря. Только девочкой этой была на самом деле Фиона с Роджером.

– Сейчас она показывает ей снимки восьмидесятого – восемьдесят второго годов, следующие на очереди – эти.

– Ну как они, нашли общий язык?

– Пойдемте и посмотрите сами!

Бен встал и пошел через вестибюль. Сначала он хотел постучаться, но передумал и тихонько приоткрыл дверь. В просвет было видно Фиону, сидящую возле кровати Карлы. Обе склонились над фотоальбомом, таким же, как тот, что держал в руке Бен. Фиона указала на какую-то фотографию и сказала:

– Это мы в Сент-Эндрюсе. Видишь?

И Карла в ответ все еще сиплым голосом:

– И это тоже Фелисита!

– Точно. Это я – Фелисита. А тут, смотри, это на пляже в Керколди.

– Фелисита, – прошептала Карла, показывая на снимок.

Ее лицо озарилось улыбкой.

Бен осторожно прикрыл дверь:

– Ну как? Понимают они друг друга?

У Хэпберн было такое лицо, словно она вот-вот расплачется. Она откашлялась, на минутку отвернулась, затем сказала:

– О’кей. Для этого еще потребуется некоторое время. Выдержит ли Фиона?

– Надеюсь, да.

– Она что-нибудь принимает?

– Посещает врача. Она взяла с меня обещание, что я не буду об этом спрашивать.

Хэпберн улыбнулась:

– Ну а у вас-то с ней как дела?

Бен прикусил язык. Ему не хотелось рассказывать о том, как он расстался с Ниной. И как пытался не гоняться за Фионой, словно последний дурачок. Что ему, однако, так и не удалось. Ведь вот он стоит тут с фотоальбомом под мышкой, готовый явиться по первому зову. Потому что она не желала видеть здесь ни Патрисию («эту предательницу, готовую за сексуальную подачку выдать меня с головой первому попавшемуся мужику»), ни Роджера («этого сентиментального зануду, избавь меня от его присутствия»). Поэтому Бен ограничился тем, что сказал:

– Ничего. Идут помаленьку.

Конечно, он мог бы заключить с представительницей полиции сделку: рассказать о своей личной жизни в обмен на откровенность с ее стороны. Уж больно ему хотелось знать, что было между ней и Седриком! Но он удержался и промолчал.

– Она как будто очень хорошо справляется с ролью заботливой дочери, – заметила Хэпберн.

– Я сам не устаю удивляться, – согласился Бен.

Тут из палаты вышла Фиона и посмотрела на них с удивленной улыбкой:

– Вы что? Хотели к нам войти? Ей нужен перерыв. Она не может помногу разговаривать. Я вышла только, чтобы принести ей свежего чая. – Затем нахмурилась, глядя на Бена. – Вы тут обо мне разговаривали?

– Нет! – одновременно воскликнули Бен и Хэпберн.

– Ну я пошла, – попрощалась Хэпберн и удалилась.

– Мне тоже пора, – соврал Бен, вручая Фионе фотоальбом. – Роджер спрашивает, как ты себя чувствуешь, а Патрисия вся извелась, так ей стыдно, – подытожил он все в одной фразе.

– Так ей и надо, – только и сказала Фиона, взяла альбом и чмокнула его в щеку.

* * *

Отправитель: [e-mail]

Получатель: [e-mail]

Отправлено: 24.11.2009

Тема:

Бен,

наверное, вам не нужно объяснять, что разыскивать отправителя этого имейла и отслеживать электронный адрес бесполезно. Кстати, отдавая должное вашим успехам на поприще журналистского расследования, заранее предупреждаю: если вы наведете на мой след полицию или действительно собираетесь сделать историю Фионы достоянием гласности, то вы никогда не получите информацию, представляющую интерес для Дарни. Вы получите ее только в том случае, если я смогу убедиться, что вы не ведете двойной игры. Один раз вы уже ввели меня в заблуждение.